Любви много не бывает, или Ступеньки в вечность

Через год после смерти матери Тамара поехала в монастырь Святой Нины в Бодбе. Атмосфера монастыря, пение монахинь, тишина – все это повлияло на светскую красавицу неожиданным образом: она поняла, что именно здесь ее место. Встретившись с игуменьей Ювеналией, молодая княжна получила от нее две книги: «Житие аввы Дорофея» и «Житие Серафима Саровского», которые произвели на нее незабываемое впечатление. Вскоре родные узнали, что молодая княжна внезапно решила уйти в монастырь.

У Тамары к тому времени уже был жених – равный ей по знатности происхождения, богатый и красивый молодой человек. Талантливая, образованная княжна могла бы рассчитывать на большой успех в свете. Но, несмотря на все это, она твердо решила оставить мир.

Когда Тамара сообщила о своем намерении близким, те принялись ее отговаривать. Особенно усердствовал брат. «У тебя огромный талант, нельзя зарывать его в землю!» – твердил Котэ. К этому времени он уже был артистом Кутаисского театра. Девушку спешно вывезли в Тифлис и принялись развлекать как могли, чтобы она изменила свое решение. «Помню, – рассказывала мать Фамарь впоследствии, – как я сидела в театре и перебирала четки».

Зная, что ее родственники категорически против монашества, Тамара ночью ушла из дома в Бодбийский монастырь[20]. Вскоре ее постригли с именем Ювеналия (через несколько лет после принятия схимы ей вернули ее имя). Очевидцы говорили, что во время пострига над будущей игуменией летал голубь.

Когда родные узнали о случившемся, обеты уже были даны, и им пришлось смириться с ее решением.

В это время карьера брата шла в гору. С 1897 года Константин служил в русских театрах. В 1901 году на сцене Вятского театра поставил свой первый спектакль – по пьесе Чехова «Дядя Ваня».

В 1902 году игумению монастыря перевели в Москву. На ее месте осталась Ювеналия-младшая, которая и управляла обителью несколько лет. Через год, когда произошло прославление святого Серафима Саровского, молодая игумения направила в Саров одну монахиню с просьбой привезти оттуда икону нового угодника Божиего, освященную на его мощах. Монахиня скоро вернулась с простой деревянной иконкой новопрославленного святого. Игумения Ювеналия не расставалась с ней и часто молилась саровскому старцу. От этой иконы в обители произошло много исцелений.

Когда подошло время перемен и революционных нестроений, молодая игумения как могла защищала сестер и монастырскую собственность. Из-за этого революционеры слали ей письма с угрозами. Как-то даже напали на ее экипаж по пути в Тифлис. Началась стрельба. Игумения прижала к груди икону Серафима Саровского и молилась. Под градом пуль рухнули лошади, был убит извозчик. Карета оказалась прекрасной мишенью, однако монахини, хранимые заступничеством преподобного Серафима, не пострадали, хотя пол кареты был усыпан пулями. Неожиданно на дороге показался казачий разъезд, и нападавшие разбежались.

Из-за явной опасности игумению по решению Синода перевели в Москву. Молодую грузинскую матушку укрепил тогда отец Иоанн Кронштадтский. Он подозвал ее к себе, снял со стоявшей рядом игумении три креста и надел на молодую монахиню. Так он предсказал, что быть ей игуменией трех монастырей.

В Петербурге матушка сблизилась с великой княгиней Елизаветой Федоровной, которая попросила у нее чудотворную икону святого Серафима Саровского. Как ни тяжело было расставаться со святыней, но отказать она не могла. Эта икона, переданная больному гемофилией царевичу Алексею, оставалась с ним до конца его земной жизни.

Брат матушки Константин оказался почти рядом с сестрой. Его пригласили играть в самый престижный театр Российской империи – Московский художественный театр. Константин был занят в постановке «Братьев Карамазовых» и многих других спектаклей, которые стали общепризнанными мировыми шедеврами. Правда, виделись брат и сестра редко – ведь у каждого своя жизнь.

В 1913 году Константин Марджанишвили создал в Москве Свободный театр, который просуществовал не долго, но прочно вошел в историю русского театра как один из самых интересных на тот период. Театр был задуман как синтетический, охватывающий все виды сценического искусства. Но возникли неизбежные финансовые проблемы, и театр-новинку пришлось закрыть.

В воздухе уже пахло революцией. В столице было неспокойно. То и дело случались студенческие беспорядки. Константин вместе со своими актерами принимал в них участие. Хотя никакого реального толку из этого не было, им нравилось становиться причастниками чего-то большого и великого.

Само собой, сестра-игумения не одобряла их политическую активность. Она жила совершенно в ином мире, где другие законы. Однажды, когда игумения молилась перед иконой Божией Матери, она поняла, что Богу угодно ее отшельничество. Так повторилось несколько раз.

Видения – вещь тонкая, и очень легко впасть в прелесть, поэтому матушка обратилась за толкованием к старцам. И вскоре по их благословению был основан Серафимо-Знаменский женский монастырь[21].