Любви подвластно все

Они все так же неспешно шагали по дороге, и Оливия, глядя на темнеющее небо, подернутое розовато-лиловой пеленой, вспоминала о Лайоне. Интересно, что он делал, когда вернулся домой? Думал ли о ней? Она улыбнулась. Да-да, конечно, думал!

– Папа, скажи, а ты сразу… влюбился в маму?

Отец взглянул на нее и с улыбкой кивнул.

– Да, сразу. И тотчас же осознал смысл всех этих россказней о стреле Купидона. – Он прижал ладонь к сердцу. – Она поражает цель… и уже никогда ее не покидает.

– А мама?

– Твоя мама?.. Ну, мне тогда казалось, что все молодые люди в Суссексе были влюблены в нее. А ты знаешь, что и мистер Тингл был сильно увлечен ею?

– Мистер Тингл? Из книжного магазина?

Отец с усмешкой кивнул.

– Да, он самый. О, теперь-то он счастливо женат и эта женщина ему очень подходит. А за твоей матерью очень многие ухаживали. Среди поклонников, присылавших ей цветы, был виконт, даже один граф был. Ведь Силвейны – весьма уважаемая в Суссексе семья. Они люди образованные и добропорядочные, но не слишком знатные: у них нет родни голубых кровей.

Оливия рассмеялась.

– Все впереди, папа. Нас ведь довольно много…

– Да, верно. И вы с Женевьевой наверняка сделаете блестящую партию, – заявил отец с самодовольной улыбкой.

Почувствовав угрызения совести, Оливия тихонько вздохнула, а отец продолжил:

– Представляешь, даже Айзея Редмонд ухаживал за твоей матерью.

«Боже милостивый!» – мысленно воскликнула Оливия. У нее от волнения задрожали губы. Ах, поскорее бы оказаться дома! И тогда она сможет вновь и вновь переживать сладостные минуты, проведенные в объятиях Лайона. А этой ночью ей, наверное, совсем не удастся поспать – она просто не сможет заснуть.

Оливия украдкой взглянула на отца и вдруг подумала: «Но почему же он вышел на эту прогулку? Может, все-таки что-то заподозрил?..» Следующие слова отца отчасти подтверждали ее догадку.

– Видишь ли, дочка, я в молодости уходил в море на некоторое время. Странствовал и сколачивал себе состояние собственными силами – как и все мужчины Эверси. То самое состояние, которым ты пользуешься сейчас, моя дорогая дочурка. – Отец улыбнулся и легонько ткнул Оливию локтем в бок. – А когда я вернулся… Знаешь, здесь шло настоящее состязание за руку твоей матери. Причем среди претендентов был и мистер Редмонд.

– Выходит, мама была избалована вниманием… Что ж, я очень рада, что она выбрала тебя, папа. Ты, конечно же, самый лучший.

– Ах ты, хитрюга… Льстишь мне, да? Впрочем, я с тобой согласен, – с усмешкой добавил отец.

– Хотя миссис Редмонд тоже очень красива, – заметила Оливия.

– А видела бы ты ее, когда она была молодой…

Оливия промолчала. Трудно было представить всех этих людей молодыми. Интересно, какими они были тогда и как вели себя в годы молодости? Неужели отец Лайона, всегда невозмутимый и элегантный, мог в те годы испытывать какие-либо эмоции? И неужели ее мать не сразу влюбилась в отца? Ведь он был само совершенство… Хотя, возможно, и сразу.

– Знаешь ли, дочка, деньги делают многое доступным, – продолжал отец. – И я их очень люблю, чтоб ты знала. На мой взгляд, деньги предоставляют почти неограниченные возможности. Но добывать их, распоряжаться ими, приумножать – это настоящее искусство. И имей в виду: деньги – это прежде всего гарантия безопасности. Они позволяют мне обеспечивать безопасность всем, кого я люблю, и за это я бесконечно благодарен судьбе. И знаешь, моя дорогая, между нашей семьей и Редмондами… В общем, у нас с ними очень сложная и запутанная история. Когда-нибудь ты узнаешь об этом больше. Мы все совершаем ошибки. В роду Эверси были, к сожалению, и негодяи. Но мы продолжаем существовать – несмотря ни на что. И так будет всегда, уверяю тебя. – Отец пристально посмотрел на Оливию, словно хотел убедиться, что она его слушала внимательно. – Так вот: мы, Эверси, конечно, любим деньги, но Редмонды… Для этих людей богатство самое главное в жизни. Нажива у них всегда на первом месте. И их не волнует, кто пострадает из-за их жадности и корысти.

При этих словах Оливия внутренне содрогнулась. «Неужели отец прав?» – спрашивала она себя. И ведь у нее уже возникали кое-какие сомнения относительно Лайона, не так ли? Но если отец в данном случае все-таки ошибался… Что же тогда это означало для нее? Она промолчала, отец тоже какое-то время молчал, потом вдруг проговорил:

– Дочка, мы хотели бы отправить тебя в Лондон на сезон в следующем году, потому что в прошлом ты не смогла поехать. Согласна?

– Да, папа, конечно. Это будет прекрасно, – в задумчивости пробормотала Оливия. Следующий год казался отдаленным будущим, а сейчас… Ах, ведь она только что целовалась впервые в жизни, и ей хотелось думать лишь об этом. Да, об этом… и еще о том, как она снова будет целоваться с Лайоном.