Любви подвластно все

– Джон, я… – Оливия умолкла.

Виконт резко покачал головой и проговорил:

– Я бы не вынес, Оливия, если бы вы согласились выйти за меня из жалости… или подчиняясь воле родителей. Так что идите за… – Он тоже умолк.

А Оливия уже пулей летела по проходу церкви. Приподняв юбку своего расшитого серебром свадебного платья, она бежала за Лайоном Редмондом.

Глава 23

Оливия стремительно выбежала из церкви, и двери за ней с гулким стуком захлопнулись. И тотчас же двое мужчин – они возникли словно из ниоткуда – проворно заперли их на засов, так что никто не смог бы выйти следом за ней. Оливия взглянула на них с удивлением. Это оказались матросы из команды Лайона. Они явно выполняли его указания. Как обычно, он все спланировал заранее.

Но куда же, черт побери, девался он сам?!

Оливия несколько минут осматривалась, но Лайона нигде не было видно. Он бесследно исчез. Черт бы его побрал!

Оливия громко выругалась, так что даже матросы, охранявшие дверь, в изумлении вытаращили на нее глаза. Но им, по всей вероятности, было дано указание не говорить с ней.

И тут она заметила, что дверь, ведущая на колокольню, чуть приоткрыта. Оливия зашла внутрь и взбежала по ступенькам, несколько раз споткнувшись и порвав расшитый серебром подол свадебного платья.

Наконец, запыхавшись, она добралась до самого верха – и увидела его. Освещенный солнцем, он стоял, скрестив руки на груди. И находился, как обычно, на один шаг впереди нее. Да-да, он всегда раньше ее понимал, чего она хотела. И так будет всегда – всю их оставшуюся жизнь.

Какое-то время тишину нарушало только ее тяжелое дыхание, эхом разносившееся по колокольне. А затем он чуть хрипловатым голосом произнес:

– Это были самые ужасные мгновения моей жизни.

Оливия молчала. Но при этом не спускала с него глаз – чтобы он снова не исчез. И она точно знала, что пришла сюда сейчас, чтобы заявить на него свои права.

– Но они были также и лучшими, – добавил Лайон.

Оливия по-прежнему молчала. И по-прежнему пристально смотрела на своего мужчину, стоявшего сейчас перед ней.

Молчание затянулось на несколько минут. А в солнечном луче весело кружились пылинки, исполнявшие праздничный танец.

– Если тебя удивляет этот маскарад… – проговорил, наконец, Лайон, указав на потрепанный плащ, теперь лежавший на полу у его ног. – Видишь ли, когда я узнал, что ты собираешься замуж, я не был даже уверен, что хочу тебя видеть, как не был уверен, что захочу когда-нибудь вернуться в Англию. Но я точно знал, что всегда буду желать тебе только счастья, поэтому… – Он ненадолго умолк. – Но потом я понял, что всегда буду готов отправиться за тобой хоть на край земли – что бы ни случилось. Мне кажется, эта любовь всегда была со мной. Я любил тебя еще до того, как встретил, поэтому готов за тебя бороться.

Оливия судорожно сглотнула, все еще не в силах вымолвить ни слова, а он тихо добавил:

– Я чуть не умер, когда расстался с тобой. Но все же я был прав, отправив тебя домой.

Это был одновременно и вопрос, и утверждение. И Оливия наконец-то произнесла:

– Да.

Это слово ей следовало сказать ему еще тогда, много лет назад. «Да, Лайон, я пойду с тобой. Да, я буду с тобой. Да, я верю в тебя. Да, ты моя жизнь и моя любовь. Ты моя судьба – несомненно».

Однако ей потребовалось многое пережить, чтобы осознать все это. И теперь она чувствовала, что вот-вот расплачется.

– Я люблю тебя, Лайон, – заговорила она поспешно. – Я всегда тебя любила. И буду любить вечно, – мысленно добавила: «Такими и должны быть настоящие брачные обеты».

Лайон же, сделав глубокий вдох, медленно приблизился к ней и протянул ей носовой платок. Она взяла его и привычно ощупала уголок, где были вышиты его инициалы. Теперь она знала, как будут отныне и впредь помечаться ее собственные носовые платочки: буквами ОКР – Оливия Катерина Редмонд.

– Ты знал, что я поступлю именно так… – сказала она, утирая глаза.

– Да, конечно. И все же ожидание стоило мне нескольких лет жизни.

– Тогда надо с толком использовать те годы, что еще остались.

Лайон кивнул и крепко обнял ее. А она крепко прижалась к нему, и на некоторое время они замерли, наслаждаясь возможностью просто обнимать друг друга. Потом Лайон принялся осыпать поцелуями ее лицо, лихорадочно повторял:

– Любовь моя, любовь моя, любовь моя…

В церкви же тем временем четверо прихожан наконец-то нарушили распоряжение священника и один за другим поднялись со своих мест. Это были Айзея и Фаншетт Редмонд, Джейкоб и Изольда Эверси. И тотчас же по церкви пронесся шепот:

– Лайон… Лайон Редмонд… Это был Лайон Редмонд…

– Мой сын… – прохрипел Айзея. – Неужели это был… мой сын?..

– Где моя дочь?! – в волнении воскликнул Джейкоб и принялся было между скамейками пробираться к дверям.

И тут раздался громкий голос священника:

– Друзья, прошу минуту внимания! – Он поднял вверх обе руки, призывая к тишине.