Любви старинные туманы

Как влюбленность старо, как любовь
                                          забываемо-ново:
Утро в карточный домик, смеясь, превращает
                                                     наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее
                                                        слово!
О тоска по утрам!

Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,

О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
Утро в жалкий пустырь превращает наш сад
                                                     из Эдема…
Как влюбленность – старо!

Только ночью душе посылаются знаки оттуда,

Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное
                                                          чудо:
Свет и чудо – враги!

Твой восторженный бред, светом розовых

                                         люстр золоченный,
Будет утром смешон. Пусть его не услышит
                                                          рассвет!
Будет утром – мудрец, будет утром – холодный
                                                           ученый
Тот, кто ночью – поэт.

Как могла я, лишь ночью живя и дыша,

                                                     как могла я
Лучший вечер отдать на терзанье январскому
                                                               дню?
Только утро виню я, прошедшему вздох
                                                        посылая,
Только утро виню!

«И как прежде оне улыбались…»

И как прежде оне улыбались,
Обожая изменчивый дым;
И как прежде оне ошибались,
Улыбаясь ошибкам своим;

И как прежде оне безустанно

Отдавались нежданной волне.
Но по-новому грустно и странно
Вечерами молчали оне.

Правда

Мир утомленный вздохнул от смятений,
Розовый вечер струит забытье…
Нас разлучили не люди, а тени,
Мальчик мой, сердце мое!

Высятся стены, туманом одеты,

Солнце без сил уронило копье…
В мире вечернем мне холодно. Где ты,
Мальчик мой, сердце мое?

Ты не услышишь. Надвинулись стены,

Все потухает, сливается все…
Не было, нет и не будет замены,
Мальчик мой, сердце мое!

Москва, 27 августа 1910

Разные дети

Есть тихие дети. Дремать на плече
У ласковой мамы им сладко и днем.
Их слабые ручки не рвутся к свече, –
Они не играют с огнем.

Есть дети – как искры: им пламя сродни.

Напрасно их учат: «Ведь жжется, не тронь!»
Они своенравны (ведь искры они!)
И смело хватают огонь.

Есть странные дети: в них дерзость и страх.

Крестом потихоньку себя осеня,
Подходят, не смеют, бледнеют в слезах
И плача бегут от огня.

Мой милый! Был слишком небрежен твой суд:

«Огня побоялась – так гибни во мгле!»
Твои обвиненья мне сердце грызут
И душу пригнули к земле.

Есть странные дети: от страхов своих

Они погибают в туманные дни.
Им нету спасенья. Подумай о них
И слишком меня не вини!

Ты душу надолго пригнул мне к земле…

– Мой милый, был так беспощаден твой суд! –
Но все же я сердцем твоя – и во мгле
«За несколько светлых минут!»

Кроме любви