Любви вопреки

Достаю из кармана сумки конверт с фотографиями, чтобы хоть как-то отвлечься. На обороте каждой из них, как инструкция, от руки записаны данные о людях на фото. С кем-то из них я уже успел познакомиться, с кем-то ещё нет. Его лучшие друзья приехали на похороны. Я уже успел выучить лица всех людей, кроме одного лица. В конверте не было фотографии жены Руслана. Яковлев просил изучить особенно внимательно отдельный файл. Не поленившись, встаю и нахожу ту самую папку в сумке. Сажусь обратно на кровать, не зная, открыть её сейчас или ещё немного подождать.

Если так посмотреть, то она, наверное, сейчас места себе не находит. Руслана убили больше недели назад. Находясь в Москве, я тоже не решился предстать перед ней. Боюсь представить, какими словами она будет меня встречать. Достаю фотографию. На ней изображена молодая женщина с длинными темными волосами. Она не смотрит в кадр, смущенно пряча глаза. Но на лице её улыбка. Такая простая с виду, и в тоже время невероятно красивая. На обороте фотографии пусто.

Не желая больше ничего узнавать о ней, убираю фотографиею обратно в папку, тянусь к прикроватной тумбочке и беру телефон. Впервые включаю его, набираю защитный код. Мобильный тут же оживает. Посыпались сообщения о пропущенных звонках. Спустя пять секунд экран засветился, оповещая о входящем вызове. Принимаю вызов, но молчу в трубку.

– Слава богу, ты живой. – услышал беспокойный шепот. – Руслан, где ты? Что с тобой происходит?

У меня в горле ком стоит. А это всего лишь телефонный разговор. Что будет, когда она спросит то же самое, глядя мне в глаза?

– Я в Махачкале, – отвечаю, проглотив все эмоции, – брат умер. Поэтому уехал, не смог сообщить.

– Почему не взял меня с собой? Что теперь скажут люди, – продолжала она причитать, – скажут, что у Алдамовых невежда невестка. Оф, Руслан, в какое положение ты поставил меня.

– Плевать, что они говорят. Ты не беспокойся об этом.

– Милый, – позвала она, – прими мои соболезнования. Прости, я не сразу сообразила. Так злилась на тебя за то, что пропал внезапно. Совсем не подумала, что причины настолько серьёзны. Я сейчас же возьму билеты и…

– Не надо, – перебиваю её, – я скоро вернусь.

– Руслан, так нельзя. Я должна быть рядом с тобой.

– Ты и так всегда со мной, в моем сердце, – нагло лгу, благодаря Всевышнего за то, что женщина сейчас не видит меня. – Послушай, я через несколько дней вернусь домой. Хочу, чтобы ты ждала меня там. Пожалуйста, не приезжай.

Потребовалось около часа уговоров, чтобы привести всевозможные доводы, и наконец, услышать смирение в её голосе. Она согласилась не приезжать. Договорив, я с облегчением откинулся на кровать. Спать не хотелось, хотя в доме все уже легли. Многочисленные родственники, в основном женского пола, заполнили дом, не оставляя маму одну. До утреннего намаза ещё есть время. Надо было чем – нибудь занять себя, раз уснуть уже не получится. Я взял куртку и вышел из комнаты. Тихо шагая, стараясь быть незаметным, я покинул дом в поисках места, где мог бы побыть немного собой.

ГЛАВА 4.

– Впустишь? – спросил у напуганной моим визитом девушки.

– Зачем ты пришёл? – отвечает Эмма.

– Сам не знаю, – честно отвечаю глядя прямо в глаза, – захотелось спрятаться от всех и побыть немного одному. – на лице девушки читалось недопонимание и я добавил, – Раньше я искал покоя в твоём муже, только он мог вернуть мое душевное равновесие.

Эти слова подействовали на неё как шифр от замка. Эмма отошла в сторонку, молча приглашая меня внутрь. Прохожу. По старинке снимаю обувь. Она достаёт для меня тапочки и, также молча, уходит в другую комнату, оставляя меня одного.

Тишина. То, зачем я пришёл в этот дом.

Прохожу в гостиную, смотрю по сторонам, пытаясь угадать что-то из старого прошлого. Эта квартира была нашей братской берлогой холостяков. Сейчас в ней все абсолютно по – другому. Тёплая, уютная, тихая атмосфера обволакивает. Проникает в меня вместе с воздухом, которым я дышу. Подхожу к дивану и плюхаюсь на него. Закрываю глаза и стараюсь хотя бы ненадолго ни о чем не думать.

В тот момент, когда голова опустошается, я, словно в трансе, сижу и чувствую себя оболочкой без души; человеком без чувств и чистых эмоций; человеком беспомощным и никому не нужным. Разума касается странный шум. Тонкий детский голосок, точнее плач. Открываю глаза пытаясь понять.

«Я, правда, слышу детский плач?»

Звук повторяется, а за ним нежный голос Эммы, что ласково успокаивает младенца.

Встаю и, словно заворожённый, иду на голоса. Дохожу до спальни, но стою возле приоткрытой двери. Эмма играет с малышом, который лежит на кровати, переменно, то плачет, то умолкает на голос матери.

Бесцеремонно и без спроса вхожу в комнату. Как загипнотизированный подхожу к кровати. Ребёнок, заметив меня, любопытно разглядывает. На его лице застывает полу улыбка, затем и вовсе малыш улыбается и начинает как-то по- детски агу-кая, общаться именно со мной. Эмма поворачивается и удивлённо говорит:

– Обычно он плачет при виде посторонних людей.