Лючия, Лючия

С прошлого Рождества перемены налицо. Год назад Розмари была кроткой новобрачной, которой приходилось спрашивать папиного разрешения, чтобы украсить окно гирляндой. В этом году она украсила лампочками не только окна, но и повесила гирлянды на вечнозеленые деревья в нашем саду и протянула их до самого забора и закрепила рядом с передней калиткой. Орландо окрестил наш дом Северной Сицилией.

— Во-вторых, — продолжает Ро, — мы с Роберто ждем к маю ребенка!

Мы вскакиваем с мест, чтобы обнять и поцеловать восторженных будущих родителей. Сквозь шум мы снова слышим, как кто-то стучит ложкой по бокалу. Мы все оборачиваемся и глядим на Эксодуса.

— У нас тоже есть новость! — заявляет Эксодус.

— Вы остаетесь с нами? — спрашивает Орландо.

— Нет, мы тоже ждем ребенка. Наш появится в июне!

Во второй раз раздаются радостные возгласы, но почему-то посреди всего этого счастья я не могу не чувствовать грусть. Кажется, моим братьям известен какой-то секрет, как выбрать себе подходящего спутника жизни. Почему же у меня не получается?

— Кто-нибудь откроет? — ворчит мама, когда мы слышим звонок в дверь.

— Должно быть, это Делмарр. Я пригласила его к десерту, — объясняю я и иду в прихожую, чтобы открыть дверь. Обычно я выглядываю в окно, но гирлянды Розмари загородили весь обзор. Поэтому я просто открываю дверь.

— Лючия…

На нашем крыльце под дождем стоит Джон Тальбот в своем синем кашемировом пальто. Я стою как вкопанная. На нижней ступеньке крыльца маячат двое полицейских. Я пытаюсь закрыть дверь, но не успеваю. Джон не дает мне этого сделать.

— Прошу тебя, Лючия. Мне нужно поговорить с тобой, — ласково просит он.

— Что тебе здесь нужно?

— Я пришел просить у тебя прощения.

— Прощения?

Зачем он произнес это слово, оно ведь ничего не значит.

— Мне нужно объяснить тебе, что произошло, — с нетерпением говорит Джон. — Знаю, что ты не обязана все это выслушивать, но прошу тебя, дай мне шанс.

Я смотрю на его лицо, с теми же прекрасными чертами, какие я любила, но есть в его глазах нечто, что пугает меня. У него стоптанные, грязные ботинки, да и пальто выглядит каким-то серым. Он свежевыбрит, но я чувствую запах алкоголя. Что он натворил с собой, со мной, просто невероятно. Кто бы мог подумать, что все так обернется?

— Где ты был все это время? — впуская его в дом, спрашиваю я и закрываю за ним дверь. Он вряд ли расскажет мне всю правду, но я попытаюсь выяснить как можно больше.

— Не важно.

— Лючия, с тобой все в порядке? — кричит из гостиной Роберто.

— Тихо. Молчи, — шепчет Джон и берется за ручку двери, чтобы выскользнуть обратно на улицу.

Из-за угла появляется Роберто. Когда он видит перед собой Джона Тальбота, то приходит в ярость:

— Да как ты посмел явиться сюда?

— Мне нужно поговорить с Лючией, — с напускной храбростью заявляет Джон.

На звук его голоса все мои братья вместе с папой устремляются в прихожую. За ними подходят и женщины, словно запасной полк, в любую минуту готовый ринуться мне на помощь.

— Тебе надо поговорить с сестрой? Ты спятил? После всего, что ты наворотил? — кричит Роберто.

— Я не обязан отчитываться перед тобой. Мне нужно объясниться с твоей сестрой.

— Ты, ублюдок, мне за все ответишь! — вопит Роберто.

Услышав такое ругательство, от удивления мама открывает рот.

— Где ее деньги? — Брат отодвигает меня в сторону, хватает Джона за грудки и с размаху бьет его головой о стену. — Где ее деньги?

Джон молчит. Роберто еще раз бьет его головой о стену:

— Вор!

Джон продолжает молчать, и Роберто бьет в третий раз.

— Где эти чертовы деньги?

Какая-то часть меня хочет, чтобы Роберто продолжал делать ему больно в качестве расплаты за то унижение, через которое мне пришлось пройти в день нашей предполагаемой свадьбы. Но мне нестерпимо зрелище, когда мой сильный брат колотит этого несчастного человека.

— Роберто, хватит! — говорю я.

Брат отступает назад, и Джон сползает по стене.

— Прошу вас. Я хочу с ним поговорить.

Полицейские, которые ждали на ступенях крыльца, открывают дверь и надевают на Джона наручники.

— Время вышло. Примите наши извинения, мадам. Он сказал, что вы его жена, а поскольку сейчас Рождество, мы, так сказать, сделали ему подарок. — Один из полицейских толкает Джона к выходу.

— Подождите.

Я протягиваю руку к Джону.

— Нет, Лючия, — хватая мою руку, говорит папа.

Мои братья стоят на часах, как они делают, сколько я себя помню, до тех пор, пока полицейская машина, увозящая Джона Тальбота, не скрывается за углом Барроу-стрит. Я стою как вкопанная.

— Этот ублюдок умудрился даже Рождество испортить, — говорит Роберто.

— Да, — тихо отвечаю я.

Он умудрился испортить нашу свадьбу, наше будущее и это Рождество. Но почему, хотелось бы мне знать, даже после всего того, что он натворил, я все равно люблю его.