Люди

– Тем хуже для тебя. Гони деньги – или пущу кровь.

Понтер не сомневался, что справится практически с любым безоружным глексеном в рукопашном бою, но этот держал в руках оружие. В этот момент Хак сообразил, что Понтер не видит, чем именно вооружён нападавший.

– Он держит стальной нож, – сказал он Понтеру через кохлеарный имплант, – с зазубренным лезвием примерно1, 2 ладони длиной и рукояткой, судя по тепловому рисунку, из полированного дерева.

Понтер подумал о том, чтобы быстро повернуться в надежде на то, что от одного вида неандертальского лица глексен растеряется, но последнее, чего бы ему хотелось, это чтобы кто-то видел его возле дома Раскина.

– Он переминается с левой ноги на правую, – сказал Хак через импланты. – Слышишь?

Понтер едва заметно кивнул.

– Он отклоняется влево… теперь вправо… влево. Улавливаешь ритм?

Ещё один крошечный кивок.

– Ну так что? – прошипел глексен.

– Хорошо, – сказал Хак Понтеру. – Когда я скажу «давай», со всей силы бей правым локтем назад. Ты попадёшь ему в солнечное сплетение, и он, по крайней мере, отступит назад, и тогда твой щит защитит тебя от удара ножа. – Хак переключился на внешний динамик: – У меня правда нет ни цента. – И Понтер тут же понял его ошибку: звук «и» был взят из речи глексенов и произносился другим голосом, резко отличным от голоса синтезатора Хака.

– Что за?.. – Глексен явно был озадачен. – А ну-ка повернись, коз…

– Давай! – скомандовал Хак Понтеру во внутреннее ухо.

Понтер вслепую ударил локтем назад и почувствовал под ним живот глексена. Послышалось нечто вроде «ых-х-х» – из лёгких от удара вырвался воздух, – и Понтер развернулся лицом к нападавшему.

– Иисусе! – прошипел глексен, увидев выступающее надбровье на волосатом лице. Он ударил ножом, достаточно быстро, чтобы щит сработал со вспышкой света, преградив путь лезвию. Понтер выбросил руку вперёд и схватил глексена за тонкую шею. Он выглядел вдвое моложе Понтера. На какое-то мгновение Понтер задумался, не сжать ли кулак и раздавить сопляку горло, но нет, он не мог этого сделать.

– Брось нож, – приказал Понтер. Глексен посмотрел вниз. Понтер проследил за его взглядом и увидел, что лезвие ножа согнулось от удара о щит. Неандерталец немного сжал пальцы. Хватка глексена синхронно ослабла, и нож, зазвенев, упал на дорожное покрытие.

– Теперь пошёл вон, – сказал Понтер через Хака. – Проваливай, и никому ни слова.

Он отпустил глексена, который немедленно начал хрипеть и откашливаться. Понтер поднял руку.

– Вон! – рявкнул он. Глексен кивнул и бросился прочь, одну руку прижимая к животу там, куда попал локоть Понтера.

Неандерталец не стал терять времени и зашагал по растрескавшейся бетонной дорожке к входу в дом.

Глава 39

Понтер молча ждал в подъезде дома Раскина; одна стеклянная дверь позади него, другая – впереди. Через несколько сотен тактов кто-то направился к выходу от лифтов, которые Понтер видел через внутреннюю стеклянную дверь. Он повернулся спиной, спрятав лицо, и стал ждать. Приближающийся глексен покинул холл, и Понтер легко перехватил стеклянную дверь до того, как она захлопнулась. Он быстро зашагал по плиточному полу – плитка для пола была чуть ли не единственной областью глексенской архитектуры, где находили применение правильные квадраты, – и нажал кнопку вызова лифта. Тот, что доставил только что вышедшего глексена, всё ещё был здесь, и Понтер вошёл в раздвинувшиеся двери.

Кнопки этажей были расположены в два столбца, и верхние две были обозначены как «15» и «16». Понтер нажал ту, что справа.

Лифт – самый маленький и самый грязный из всех, что ему доводилось видеть в этом мире, даже грязнее, чем шахтный подъёмник в Садбери, – громыхая, пришёл в движение. Понтер смотрел на индикатор над выщербленной дверью и ждал, пока высвечиваемый им символ совпадёт с символом на нажатой им кнопке. Наконец, это произошло. Понтер покинул лифт и вышел в холл, где бежевое ковровое покрытие в некоторых местах было порвано, а в остальных – запачкано. Стены были оклеены листами тонкой бумаги, украшенной сине-зелёными завитками; некоторые листы частично отклеились.

Понтер увидел четыре двери на каждой из сторон холла по левую руку от себя и ещё четыре на каждой стороне по правую руку; всего шестнадцать квартир. Он подошёл к ближайшей двери, приблизил нос к дальнему от петель краю и быстро обнюхал щель между дверью и косяком, пытаясь отделить доносящийся из квартиры запах от царящего в холле запаха плесневеющего коврового покрытия.

Не эта. Он перешёл к следующей двери и также обнюхал её край. Здесь он обнаружил знакомый запах – такой же едкой гарью иногда несло из подвала Рубена Мантего, когда они с Луизой уединялись там.

Он подошёл к третьей двери. В квартире за дверью был кот, но люди отсутствовали.

У следующий двери он различил запах мочи. Он не понимал, почему глексены не всегда смывают за собой туалет; после того как ему объяснили устройство этого механизма, он никогда не забывал это делать. Он также различил запахи четырёх или пяти людей. Но Мэре сказала, что Раскин живёт один.