Люди

– Мы правда собирались послать ему письмо! Всё было так, как я рассказал. Мэре чиста, на ней нет греха, – кстати, её имя означает именно это. Она названа в честь матери их воплощённого Бога, женщины, которая зачала непорочно, свободная от первородного греха. Я узнал об этом ещё во время моего первого визита в их мир. Она бы никогда…

Селган поднял руку:

– Успокойтесь, Понтер. Я не хотел вас задеть. Пожалуйста, продолжайте ваш рассказ.

* * *

– Понтер? – позвал Хак через кохлеарные импланты.

Понтер подтвердил, что слышит, еле заметным кивком.

– Судя по ритму дыхания, Мэре крепко заснула. Ты не потревожишь её, если уйдёшь сейчас.

Понтер осторожно выбрался из постели Мэри. Светящиеся красные цифры на стоящих на ночном столике часах показывали 1:14. Он вышел из спальни и по короткому коридору прошёл в гостиную. Как всегда, он надел свой медицинский пояс и сразу проверил одно из его отделений, убедившись, что запасная карта-ключ, которую дала ему Мэри, по-прежнему находится там; он знал, что она ему понадобится для того, чтобы вернуться в здание.

Понтер открыл входную дверь, вышел в коридор, дошёл до лифта и спустился на нём на первый этаж. Он знал, что иногда первый этаж обозначают «1», а иногда – «L»[92], как это было и в лифте дома Мэри.

Понтер пересёк обширный холл и через двойные двери вышел в ночь.

Но как же не похожа была эта ночь на ночи его родного мира! Свет лился отовсюду: из окон, из электрических фонарей, установленных на высоких вертикальных столбах, от проезжающих мимо по дороге машин. Наверное, ему было бы проще, будь вокруг по-настоящему темно. Хотя издалека он не слишком отличался от глексена – по крайней мере от глексена-культуриста, – эту свою прогулку он предпочёл бы совершать в полной темноте.

– Ладно, Хак, – тихо сказал Понтер. – Куда теперь?

– Повернись налево, – ответил Хак, снова через кохлеарные импланты. – Мэре обычно пользуется дорогой, предназначенной исключительно для автомобилей, когда возвращается домой из университета.

– Четыреста седьмое, – сказал Понтер. – Она так её называет.

– В любом случае нам нужно найти другой, безопасный путь, идущий параллельно этой дороге.

Понтер побежал. Отсюда до пункта назначения было около пяти тысяч саженей – если держать хорошую скорость, можно обернуться за децидень.

Ночь была прохладной, чему Понтер был очень рад. Хотя в его мире большая часть листвы на деревьях уже пожелтела, здесь они оставались зелёными в общей массе – да, зелёными, уличное освещение было достаточно ярким, чтобы легко различать цвета.

Понтер никогда в жизни не задумывался над тем, чтобы кого-либо убить, однако…

Однако никогда в жизни никто не причинял такого вреда тому, кого он любит.

И если бы такое даже произошло, в цивилизованном мире виновник был бы легко пойман и понёс бы наказание.

Но здесь! На этой безумной зазеркальной Земле…

Он должен сделать что-то большее, чем отправка анонимного бумажного письма. Он должен сделать так, чтобы Раскин узнал не просто, что раскрыт, но и кто его раскрыл. Он должен ясно понять, что нет ни одного, даже малейшего шанса, что ещё одно такое преступление сойдёт ему с рук. Только тогда, чувствовал Понтер, Мэре снова обретёт отобранный у неё покой. И только тогда он узнает, есть ли правда в предположении Хака о том, что её поведение по отношению к нему нетипично для женщин её вида.

Понтер бежал вдоль улицы между двумя рядами двухэтажных строений, перед каждым – травянистый газон и иногда несколько деревьев. На бегу он заметил идущую в его направлении фигуру – мужчина-глексен, с белой кожей и практически без волос на голове. Понтер перебежал на другую сторону улицы, так, чтобы не приближаться к человеку близко, и продолжил путь.

– Здесь поверни налево, – сказал Хак. – Из этого скопления жилищ впереди, похоже, нет другого выхода.

Понтер сделал, как указал имплант, и побежал по перпендикулярной улице. Он миновал лишь один квартал, и Хак снова сказал ему повернуть, но теперь направо, в западном направлении, ведущем к кампусу.

Дорогу перед Понтером перебежал кот с поднятым вверх хвостом. Понтер был поражён, когда узнал, что люди одомашнили кошек, которые бесполезны на охоте и даже палку неспособны принести. «Однако, – подумал он, – каждому своё…» Он продолжил бег, плоские ступни звонко шлёпали по твёрдой поверхности дороги.