Люди

– Что мы можем сделать? – выдохнула она.

Понтер молчал довольно долго. Наконец, он сказал очень тихим голосом:

– Ты говорила, что не сообщила о преступлении, потому что боялась того, как с тобой будет обращаться ваша судебная система.

– И что с того? – резко спросила Мэри.

– Я не хотел тебя злить, – сказал Понтер, – я просто хочу убедиться, что правильно тебя понял. Что бы было с тобой и твоей подругой Кейсер, если бы началось расследование?

– Ну, даже при совпадении образцов ДНК адвокат Раскина мог бы попытаться доказать, что Кейсер и я согласились на секс.

– Ты не должна была через это проходить. – Понтер покачал головой. – Никто не должен.

– Но если мы ничего не сделаем, Раскин нападёт снова.

– Нет. Не нападёт.

– Понтер, ты ничего не можешь сделать.

– Отвези меня в университет.

– Понтер, нет. Нет! Я не повезу.

– Если ты не отвезёшь меня, я пойду пешком.

– Ты даже не знаешь, куда идти.

– Хак знает.

– Понтер, это безумие. Ты не можешь просто так убить его!

Понтер тронул себя за плечо там, куда попала пуля.

– Люди этого мира убивают друг друга всё время.

– Нет, Понтер, я тебе этого не позволю.

– Я должен не дать ему совершить насилие снова, – сказал Понтер.

– Но…

– И даже если тебе удастся остановить меня сегодня или завтра, это не может продолжаться вечно. В какой-то момент я ускользну из-под твоего контроля, вернусь в кампус и устраню проблему. – Взгляд его золотистых глаз упёрся в Мэри. – Единственный вопрос – случится это до или после того, как он нападёт снова. Ты правда хочешь задержать меня?

Мэри на мгновение прикрыла глаза и сильнее, чем когда-либо в жизни, прислушалась к голосу Господа, пытаясь узнать, собирается ли Он вмешаться. Но Господь молчал.

– Понтер, я не могу тебе этого позволить. Я не могу позволить тебе хладнокровно убить. Даже его.

– Его нужно остановить.

– Пообещай мне, – сказала Мэри. – Пообещай мне, что ты не станешь этого делать.

– Почему ты так о нём беспокоишься? Он не заслуживает жизни.

Мэри сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Понтер, я знаю, что ты считаешь меня дурочкой, когда я говорю о загробной жизни. Но если ты его убьёшь, твоя душа понесёт наказание. И если я позволю тебе его убить, моя душа будет наказана тоже. Раскин уже дал мне почувствовать, что такое ад. Я не хочу провести в нём вечность.

Понтер насупился:

– Я хочу сделать это для тебя.

– Только не это. Не убийство.

– Ладно, – сказал Понтер. – Хорошо. Я его не убью.

– Ты обещаешь? Клянёшься?

– Я обещаю, – сказал Понтер. И потом, через секунду: – Хрящ!

Мэри кивнула: это было единственное ругательство, которое она слышала от Понтера. Но затем покачала головой.

– Есть возможность, о которой ты не подумал, – сказала она наконец.

– И какая же? – спросил Понтер.

– Что между Кейсер и Раскиным был секс по согласию, прежде чем её изнасиловал кто-то другой. Это был бы далеко не первый случай, когда мужчина и женщина, будучи коллегами, затевают роман на рабочем месте.

– Я не знал, – сказал Понтер.

– Верь мне. Такое происходит сплошь и рядом. И разве после этого его запах не остался бы на её… трусиках и прочем?

Би-ип.

– Трусики, – повторила Мэри. – Ну… э-э… внутренняя деталь одежды. Которая была в полиции в пакете для улик.

– Да. То, что ты говоришь, возможно.

– Мы должны быть уверены, – сказала Мэри. – Мы должны быть абсолютно уверены.

– Ты можешь спросить Кейсер.

– Она мне не скажет.

– Почему? Ведь вы подруги.

– Да. Но Кейсер замужем – состоит в союзе – с другим мужчиной. И поверь мне: такое тоже бывает сплошь и рядом.

– Ах, – сказал Понтер. – Ну, тогда…

– Я вообще не уверена, что мы можем хоть что-нибудь сделать, – произнесла Мэри.

– Мы можем сделать многое, но ты заставила меня пообещать этого не делать.

– Да. Однако…

– Мы должны дать ему понять, что он раскрыт, – сказал Понтер. – Что за ним наблюдают.

– Я не смогу разговаривать с ним.

– Нет, разумеется, нет. Но мы можем оставить для него записку.

– Не уверена, что это что-либо изменит, – сказала Мэри.

Понтер поднял левую руку.

– В этом состоит вся идея компаньонов. Если ты знаешь, что за тобой следят или что все твои действия записываются, то ты меняешь своё поведение. В моём мире это отлично работает.

Мэри снова сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух.

– Полагаю… полагаю, что хуже от этого не будет. Что у тебя на уме? Просто анонимная записка?

– Да, – ответил Понтер.

– То есть сказать ему, что с сего момента за ним ведётся постоянное наблюдение? Что в следующий раз ему никак не отвертеться? – Мэри задумалась. – Я думаю, надо быть идиотом, чтобы снова совершить изнасилование, зная, что тебя раскусили.

– Точно, – кивнул Понтер.

– Думаю, послание можно просто бросить в его ящик в университете.

– Нет, – сказал Понтер. – Не в университете. Он уже предпринял шаги, чтобы уничтожить улики. Полагаю, он считал, что ты вернёшься не раньше чем через год, так что он может избавиться от улик, которые ты сохранила, и никто и не вспомнит, когда именно они пропали. Нет, эту записку надо доставить в его жилище.

– Жилище? В смысле, ему домой?

– Да, – ответил Понтер.