Люди

– Да, – сказал Понтер. – Другие виды птиц ориентируются по звёздам, и некоторые особи тех видов, что полагались на мозговой магнетит для определения направления, оказались способны перейти на такой же вид определения направления. В природе всегда так: вариации внутри популяции дают возможность приспособиться к изменениям во внешней среде, а для наиболее важных для выживания способностей обычно имеется альтернатива.

– Изумительно. Просто изумительно. Но скажите, а каким образом установили, что магнитное поле Земли периодически меняет полярность? Мы сделали это открытие сравнительно недавно.

– По намагниченности пород в местах падения метеоритов.

– Правда? – сказал Арнольд, и его сросшаяся бровь – было здорово видеть глексена с нормальным лицом, пусть даже только в этом аспекте, – взлетела на лоб.

– Ага. Когда железо-никелевый метеорит врезается в Землю, он намагничивается в направлении магнитного поля Земли.

Арнольд на секунду задумался:

– Ну да, наверное. Это как железный прут намагничивается, если стукнуть по нему молотом.

– Точно, – согласился Понтер. – Но если ваш народ узнал о сменах полярности не по метеоритам, то как тогда вы догадались, что полярность периодически меняется?

– Спрединг морского дна, – ответил Арнольд.

– Что? – переспросил Понтер.

– Вы знакомы с тектоникой плит? – спросил Арнольд. – Ну, дрейф континентов и всё такое?

– Континенты движутся? – Понтер сделал безмерно удивлённое лицо. Но сразу же поднял руку: – Нет-нет, в этот раз я действительно шучу. Да, мой народ знаком с этим явлением. В конце концов, совпадение береговой линии Ранеласса и Подлара трудно не заметить.

– Должно быть, вы говорите о Южной Америке и Африке, – Арнольд кивнул и невесело улыбнулся. – По-вашему, это очевидно каждому, но нам понадобилось несколько десятилетий, чтобы принять эту теорию.

– Почему?

Арнольд развёл руками:

– Вы учёный; вы наверняка понимаете. Старая гвардия считает, что они знают всё о том, как устроен мир, и не хочет отказываться от своих теорий. При таком большом сдвиге парадигмы вопрос не в том, чтобы убедить кого-то в правильности новых теорий, а, скорее, в том, чтобы дождаться, пока носители старых теорий не умрут.

Понтер попытался скрыть изумление. Какие у глексенов странные подходы к науке!

– Так или иначе, – продолжал Арнольд, – в конечном итоге мы всё же нашли доказательства континентального дрейфа. Посередине океанов есть места, где магма поднимается от мантии и формирует новую горную породу.

– Мы предполагали, что такое явление должно иметь место, – сказал Понтер. – В конце концов, если есть места, где старая порода опускается вниз…

– Зоны субдукции, – подсказал Арнольд.

– Да, эти самые, – согласился Понтер. – Если есть места, где старая порода опускается вниз, то, очевидно, должны быть и места, где новая порода поднимается наверх, хотя, конечно, мы никогда не наблюдали этот процесс.

– Мы делали буровые пробы в этих местах, – сказал Арнольд.

В этот раз изумление на лице Понтера было неподдельным.

– Посреди океана?

– Ну да, – ответил Арнольд, явно обрадованный, что его мир хоть в чём-то оказался впереди. – И если вы посмотрите на образцы, взятые по разные стороны от разлома, через который изливается магма, то увидите симметричную закономерность в её намагниченности: нормальная вплотную к разлому по обе стороны от него, обратная на равном расстоянии от разлома, снова нормальная на большем расстоянии и так далее.

– Впечатляет, – произнёс Понтер.

– У нас тоже были моменты славы. – Арнольд улыбнулся, явно ожидая того же от Понтера.

– Простите? – спросил Понтер.

– Это каламбур, игра слов. Ну, знаете – «магнитный момент» – произведение расстояния между магнитными полюсами на напряжённость поля на полюсах.

– Ах, – сказал Понтер. Глексены помешаны на игре слов… ему этого, должно быть, не понять никогда.

Арнольд выглядел обескураженным.

– Так вот, – продолжил он. – То, что у вас магнитное поле сколлапсировало раньше, чем у нас, – это для меня большая неожиданность. Насколько я понимаю модель Бенуа, наша вселенная отделилась от вашей сорок тысяч лет назад с пробуждением сознания. Хорошо, пусть так. Но я не понимаю, что ваш народ или мой могли сделать такого за последние четыреста веков, чтобы это хоть как-то повлияло на работу геодинамо.

– Это в самом деле загадка, – согласился Понтер.

Арнольд сполз со своего стула и поднялся на ноги.

– Однако благодаря этому вы смогли рассеять мои опасения так, как я и мечтать не мог.

Понтер кивнул:

– Я рад. Вы в самом деле – как это у вас говорят? – переживёте период геомагнитного коллапса без шума и пыли. – Понтер подмигнул: – Ведь мы-то уже его пережили.

Глава 12

Мэри пыталась сосредоточиться на работе, но её мысли всё время возвращались к Понтеру – и не случайно, ведь как раз с образцами его ДНК она и работала.