Люди

– Отчасти так. Но это глубже. Даже их атеисты – те из них, кто не верит в их Бога, – ищут смысл, объяснение. Мы существуем – но они живут. Они ищут.

– Мы тоже ищем. У нас есть наука.

– Но мы преследуем практические цели. Мы хотим лучших инструментов, поэтому изучаем способы их изготовления. А они занимаются поиском ответов на, как они говорят, главные вопросы: Почему мы здесь? Для чего это всё?

– Это бессмысленные вопросы.

– Так ли?

– Конечно так!

– Может быть, вы правы, – сказала Тукана Прат. – Но скорее всего нет. Возможно, они идут к ответам, приближают новое озарение.

– И тогда они перестанут убивать друг друга? Перестанут разрушать природу?

– Я не знаю. Возможно. В них есть и хорошее.

– В них смерть. Мы можем пережить контакт с ними только при одном условии – если они перебьют друг друга прежде, чем возьмутся за нас.

Тукана закрыла глаза:

– Я знаю, что у вас добрые намерения, советник Бедрос, и…

– Не делайте из меня дурака.

– Что вы! Я понимаю, что вы действуете в интересах нашего народа. Но ведь и я тоже. А я смотрю на вещи как дипломат.

– Как некомпетентный дипломат, – огрызнулся Бедрос. – Даже глексены так считают!

– Я…

– Или вы и раньше убивали местных жителей?

– Послушайте, советник, я расстроена этим инцидентом не меньше вашего, но…

– Довольно! – крикнул Бедрос. – Хватит! Мы с самого начала не должны были позволять Боддету манипулировать нами. Настало время прислушаться к мнению старших и мудрых.

Глава 19

Мэри крадучись вошла в больничную палату, где лежал Понтер. Хирурги без труда удалили пулю – в конце концов, посткраниальный отдел у неандертальцев практически идентичен таковому у Homo sapiens, к тому же Хак, по-видимому, консультировал их во время операции. Понтер потерял много крови, и в нормальных условиях ему бы назначили переливание, но от этого было решено воздержаться ввиду слабого пока знакомства с неандертальской гематологией. Понтеру поставили капельницу с физраствором, и Хак регулярно докладывал врачам о его состоянии.

После операции бо́льшую часть времени Понтер находился без сознания: по указанию Хака ему была сделана инъекция снотворного препарата из его собственного медицинского пояса.

Мэри смотрела, как широкая грудь Понтера поднимается и опадает. Она вспомнила, как увидела его впервые – это тоже произошло в больничной палате. Тогда она смотрела на него с изумлением – не могла поверить, что живые неандертальцы существуют.

Однако теперь она смотрела на него не как на диковинный экземпляр, на уродца, на невозможную игру природы. Сейчас она смотрела на любимого человека. И это разрывало ей сердце.

Внезапно глаза Понтера открылись.

– Мэре, – тихо произнёс он.

– Я не хотела тебя разбудить, – сказала Мэри, подходя к его кровати.

– Я уже не спал, – сказал Понтер. – Хак играл мне музыку. А потом я почуял тебя.

– Как ты? – спросила Мэри, придвигая к кровати стул.

Понтер стянул с себя простыню. Его волосатая грудь была обнажена, но на плече красовался большой, запятнанный засохшей кровью марлевый тампон, прикреплённый к телу полосками лейкопластыря.

– Я буду жить, – ответил он.

– Мне так жаль, что это случилось, – сказала Мэри.

– Что с Туканой? – спросил Понтер.

Мэри вскинула бровь, удивившись, что Понтеру ещё ничего не сказали.

– Она погналась за человеком, который в тебя стрелял.

Широкий рот Понтера растянулся в болезненной улыбке.

– Подозреваю, что он оказался в худшей спортивной форме?

– Не то слово, – тихо сказала Мэри. – Понтер, она убила его.

Понтер некоторое время молчал.

– Мы редко берём правосудие в собственные руки.

– Я слушала, что говорят об этом по телевизору, пока тебе делали операцию, – сказала Мэри. – Большинство считает, что это была самооборона.

– Как она его убила?

Мэри слегка пожала плечами, словно в знак того, что из песни слов не выкинуть.

– Она ударила его головой о тротуар, и голова… она просто раскололась.

Понтер снова помолчал.

– Ох, – сказал он наконец. – Что с ней теперь будет?

Мэри задумалась. Она как-то прочла судебную драму, которую неумеренно расхваливали в «Глоуб энд Мэйл», про то, как в Лос-Анджелесе судили инопланетянина за убийство человека[55]. Но в нынешней ситуации было одно существенное отличие…

– У нас иностранные дипломаты выведены из-под действия законов страны, в которой они работают; это называется «дипломатический иммунитет». И Тукана обладает им как канадский представитель в ООН.

– О чём ты говоришь?

Мэри задумалась в поисках примера.

– В 2001-м Андрей Князев, российский дипломат в Канаде, сел за руль пьяным и сбил машиной двух пешеходов. Ему не было предъявлено обвинение в Канаде, поскольку он являлся представителем официально признанного иностранного государства, хотя один из сбитых им пешеходов умер.

Глубоко сидящие глаза Понтера округлились.

– Ну и в любом случае сотни людей видели, как он стрелял в тебя, а потом в Тукану, прежде чем она… гм… отреагировала так, как… в общем, так, как отреагировала. Как я сказала, её действия, вероятно, будут признаны самообороной.