Люди «А»

— Поможем? — спросил боец из нашей компашки.

— Воспитательный момент, — тихо объяснил ему другой. — Блинов знает, на что сотрудник годен. Сейчас вылезет.

И точно, Блинов зашевелился и ловко выбрался из-под ИЖа.

Бледный Вася дрожащими руками опустил ИЖ на землю.

— Ну что? Теперь ты понял, как моя машина? — улыбнулся Виктор Иванович, ласково похлопывая Васю по плечу.

Вася не ответил. Он едва стоял на ногах.

— Ты чего к Блинову пристал? — спросил парня один из бойцов, когда тот, еле удерживая равновесие от перенапряжения, проходил мимо.

— Это я к нему пристал? У меня руки до сих пор трясутся, — с возмущением сказал Вася и вытянул руки. Они действительно тряслись, а точнее — ходили ходуном.

— Дурак ты, Вася, — усмехнулся боец. — Виктора Ивановича с утра трогать нельзя.

— Я думал, не выдержу, — признался Василий.

— Это ты зря. Виктор Иванович человек опытный. Видит, на что ты годен. Ему одной тренировки достаточно, чтобы понять. Скажи ещё спасибо, что по печени не дал.

— По печени? — не поверил Вася.

— По печени. А ты как думал? Увернуться от удара боец должен уметь. Блинов ударил. Ты пропустил. Кто виноват?

Парень замер на секунду — видимо, размышляя, верить или нет. Решил всё-таки поверить. Махнул рукой и поковылял в раздевалку.

1995 год, тот же день, несколько позже. Москва. Новодевичий парк

Утром было жарко. Но днём стало гораздо жарче. По самой жаре мы бежали тренировочный кросс.

Мы задыхались. Обливались потом. Наши лица облепила пыль.

Но всё это было терпимо — жара, пыль, пот. Гораздо хуже был Блинов. Именно он в тот день проводил тренировку.

Он бежал рядом — легко и непринуждённо. Его ноги работали как поршни, дыхание было мощным и ровным. Казалось, ему всё равно — стоит он или бежит.

Никто не пытался с ним соперничать. Это было невозможно. Мы все это знали и не пытались. Всё, что мы могли — хоть как-то соответствовать его требованиям.

Блинов был одним из старой гвардии, из первых бойцов «Альфы». В Группу «А» Седьмого управления КГБ СССР Виктор Иванович был зачислен в июне 1978 года. Вместе с Савельевым он брал в Афгане штаб ВВС. Но Савельев с тех пор вырос до начальника штаба, а Блинов остался рядовым бойцом.

Нет, его не затирали. Ему много раз предлагали командирские должности. Блинов неизменно отказывался.

— Я умею руководить только одним человеком — собой, — отвечал он на все предложения.

Это была правда. Собой он умел руководить идеально — но больше никем и ничем. Даже вождение автомобиля доставляло ему настоящие мучения. Блинов был отвратительным водителем. Он вцеплялся в баранку так, будто её сейчас вырвут у него из рук. Любую машину на дороге он воспринимал как опасность, при этом мог обогнать кого-то по встречке. Он всё время попадал в какие-то мелкие аварии. Однажды он въехал в столб, потому что параллельно ехавший водитель как-то не так на него посмотрел. Но дело было, конечно, не в этом. Блинов не мог контролировать машину так, как контролировал собственное тело. Это приводило его в бешенство.

Лучше всего он чувствовал себя в бою — или на тренировке. В спортзале, на стадионе, в любом месте, где он мог тренироваться. Тренировки, физические нагрузки — это было главное и единственное удовольствие Блинова. Во всех остальных отношениях он был аскетом. Само слово «аскеза» на древнегреческом означает «упражнение». Духовное, конечно. Но физические упражнения для Виктора Иванович были и духовными тоже. Он как бы оставался один на один со своим телом — и становился еще более, чем обычно, молчалив и сосредоточен. Но в такие минуты, как мне кажется, он готовил не только тело, но и дух. Он вел какой-то внутренний диалог с самим собой — неважно, предстоял ответственный бой или была обычная штатная служебная ситуация. Каждый боец знал — во время тренировки Блинова лучше не беспокоить.

Помню, я был в Группе еще совсем недолго, когда мы полетели в командировку на Северный Кавказ. Я вышел в три ночи дежурить во дворе. И услышал в спортзале удары по груше. Пока я стоял, они продолжались.

— А что, там кто-то еще занимается? — спросил я своего сменщика.

— Да это Виктор Иваныч.

— Тренируется? — удивился я.

— Да он может до пяти утра колошматить, — ответил он.

В ту ночь Виктор Иванович колотил по груше до четырех, а потом еще бегал во дворе.

Тренировался он всегда и везде. В девяностые мы часто несли службу на даче Президента, обеспечивали безопасность. Мы приехали вечером и сели ужинать в комендатуре. Видели только, как Виктор Иванович, переодетый в спортивный костюм, убежал на пробежку. Минут через десять пришли местные офицеры.

— Ребята, это не ваш там сотрудник бегает? — спрашивают.

— Наш, а что?

— А вы могли бы ему сказать, чтобы он не бегал? А то он у нас всю сигнализацию задействовал!

— Ребята, хотите — сами говорите, — ответил кто-то из наших.

— А что так?

— Ну вы попробуйте и поймете.

Офицеры вышли.