Люди без имени

Новый начальник стоит посредине зоны, смотрит на кучу хлама и распоряжается. В нескольких шагах стоит Иванов. Как обычно, он с первого раза попытался войти в доверие к нему, но вновь прибывший не подпустил близко к себе переводчика. Сержант молчалив. Руки, в которых непрерывно находится пилотка, заложены за спину. Светлые волосы аккуратно зачесаны набок. Лицо задумчивое и грустное с безразличным выражением глаз. Негромкая и спокойная речь и расчетливые движения давали знать всем окружающим, что сержант знает свое дело и не нуждается в помощи Иванова. Он начал свою работу с уборки мусора с территории лагеря, который раньше не выносился из зоны, а сваливался рядом с бараком. Уборка зачалась в субботу и закончилась в воскресенье. После окончания работы начальник устроил смотр. По команде Иванова повернул несколько раз строй кругом, налево и направо и остался недоволен.

— Готовит нас на парад!

— Скоро поедим в Хельсинки по случаю дня рождения маршалки Маннергейма — кавалера всех крестов, начиная от железного, кончая оловянным.

— И кандидата на получение деревянного, — бросали реплики в строю военнопленные.

Так отнеслись военнопленные к смотру.

После всей процедуры русских загнали в речку. Они нерешительно залезли в холодную воду и принялись купаться. Принесли полную коробку пуговиц и раздали пленным. На русской шинели, рядом с пуговицей со звездочкой и флотским якорем пристраиваются финские львы на мечах и шведские короны.

Поздно ночью доставили посылки Красного Креста. Их получали пленные редко и только то, что оставалось после «пробы» охраны. Новый начальник показывает на коробку с посылками и на бумагу, объясняет что-то пленным. Вызвали Иванова.

— Начальник просит у вас расписку, что все посылки, указанные в накладной, вручены пленным полностью, — объяснил Иванов.

— Первый раз встретился честный человек! Обычно приносили и бросали, как собакам, обглоданную кость! — сказал Леонид.

Все стремятся убедиться, что в бумаге действительно проставлено число принесенных посылок. Рассматривают на свет, нет ли подделки, как будто обнаружение фальши могло сыграть какую-либо роль, если накладная неверна. Охотно дали расписку.

На разводе начальник проверил исправность обуви, записал на бумаге и убедился, что пуговицы пришиты. Перед воротами зоны стояли в строю солдаты и враждебно смотрели на сержанта. Период «вольности» для них миновал. Начальник наводил железной рукой дисциплину и порядок.

— Я требую опрятности от всех военнопленных. Вы своим видом позорите Красную Армию! Хотя вы в плену, но не забывайте: вы бывшие воины. Русская армия одна из сильнейших в мире и самая культурная, и я требую, чтобы пленные поддерживали ее традиции. Мы с вами враги, но моя гуманность заставляет относиться к вам, как к настоящим людям! — Так говорил перед военнопленными сержант. Иванов переводил по-своему: — Начальник требует от вас чистоплотности и аккуратности. Если вы не будете соблюдать ее, он будет наказывать.

— Я запрещаю охране быть военнопленных и применять телесные наказания! О таких случаях докладывайте мне.

— За малейшую провинность охрана будет расстреливать на месте, всякие жалобы запрещаю, и сам буду применять строгие меры, — безбожно врал переводчик Иванов.

Отношение охраны к пленным изменилось. Оно ощущалось двояко: не получали толчков и ударов, зато, не разгибая спины, работали с утра до позднего вечера. Охрана, недовольная поведением начальника, вымещала свое зло в форме физического утомления пленных. Несколько дней напряженной работы, и исчезнут последние силы.

Не в лучшем положении и те, кто не ходил на работу. Пайка сокращена до минимума. Постоянное лежание на голых нарах с думой о еде вызывает душевный и физический упадок сил. Таким военнопленным в условиях лагеря помочь нельзя: они обречены на медленную смерть.

Начальник видел это, но помочь был бессилен. Дольше других держится Рогов. Старше всех в лагере, ему 47 лет, он выглядит гораздо моложе своих лет. Никто не принял столько побоев от охраны, сколько Андрей Рогов. Он систематически променивает хлеб на табак, а когда не было его, курил всевозможные корни, высушенные листья и мох. Прокуривая последнюю пайку хлеба, он всячески помогал другим — особенно больным. Его организм крепок и вынослив. Он по-прежнему с утра до вечера ходит по бараку с пайкой в руке, предназначенный для промена на табак, то просто разговаривает с другими и рассказывает веселые анекдоты.

Начальник не выпустил его на работу, чем он остался недоволен. «Покупатель табака», так звала Рогова охрана, развел костер и варит траву в консервной банке. С ним сидит Житников. Он заметил живой движущийся предмет за проволокой и указал Рогову. Оба в раз произнесли: — «Прыгает», и, крадучись, поползли к проволоке. Зеленая жидкость, кипя, выливалась из банки. За пленными внимательно наблюдал часовой.

— «Что они делают?» — думал он.

Они усердно старались подтянуть прутиком к себе большую зеленую лягушку, которая не имела намерения прыгать к ним и двигалась в противоположенную сторону.