Люди долга и отваги. Книга вторая

В следующую ночь Смирнов и Титаренко вышли из сельского Совета и направились в противоположную сторону от хаты Дарьи.

— Не резон нам прямо к месту идти, — объяснил участковый, — вдруг кто заметит. А так мы выйдем за село да огородами и вернемся, пусть думают, что мы с вами на хутора подались.

Смирнов согласился и молчал до самой бани. А в сенцах остановился.

— Ты, Константин Дмитриевич, иди на всякий случай под яблоньку. Полежи там на травке с автоматом на изготовку. Говорят, береженого и бог бережет. А я тут останусь, не годится нам Степану свой страх или осторожность показывать. Он должен нам верить. Может быть, тогда и удастся нам покончить с боевкой.

Участковый было заупрямился, но все-таки вышел. Через полчаса появился Степан. Он подошел к бане незаметно, постоял и спросил:

— Есть тут кто?

Смирнов зажег фонарь, направляя сноп света в ноги.

— Здесь я, здесь. Ты что же один?

— Не один, а втроем пришли. Посошок и еще один наш, сельский.

— Это кто же? — поинтересовался участковый инспектор, входя в баню.

— Его семья через три дома от меня живет. Вы, наверное, слыхали про кузнеца Федоренко. Так вот он. Тоже из-за страха в лес ушел. Побоялся их сразу вести. Вдруг вы что плохое подумаете. Велел ждать им возле мостиков.

— Ну что же, веди их сюда, — сказал майор.

Посошок был постарше, а кузнец — ровесник Степана. Вначале оба вели себя настороженно, а потом разговорились. Посошок при немцах служил в хозяйственной команде. Заготавливал продукты, скот. Когда начал приближаться фронт, мобилизовали в фашистскую армию, и он сбежал. Скрывался, встретился с полицейским, который тоже подался в лес, и уже прятались вдвоем. Потом наткнулись на боевку. Командир боевки — сотник, раньше был учителем, а при гитлеровцах — переводчиком. Белоручка, хлюпик, но с характером. Полицейского, с которым скрывался Посошок, он знал, и в боевке сделал начальником штаба. В боевке всего шестнадцать человек, из них лишь трое-четверо настоящих самостийщиков: полицейские да каратели. Если бы не они, вся боевка давно бы разбежалась. Люди не знают, как вырваться, как по домам разойтись.

— На прошлой неделе нашему сотнику попало за то, что в лесу сидим, страх на коммунистов не наводим, — сообщил Посошок.

— От кого попало?

— Да ходили мы к нашему начальству.

— Ты поподробнее, — попросил Смирнов.

И Посошок рассказал, как сотник, начальник штаба, еще один, которого в боевке считают представителем «безпеки», и он сам, Посошок, две ночи шли к райцентру. Возле одного села встретили начальство. Районный начальник, «проводник» по-ихнему, ругал сотника за то, что боевка бездействует. Приказал сняться всем с места и прийти к тому селу, ждать в овраге его, «проводника». Дальше поведет он их сам на объединение с другими. В условном месте соберутся несколько боевок, объединятся в батальон. Посошок усмехнулся и закончил:

— Этот «проводник» сказал, что украинцев не только немцы, но и другие государства поддерживают. Сегодня среда, в ночь на пятницу пойдем. В воскресенье вечером «проводник» ждать нас будет. Мы тут втроем покумекали и надумали, чтобы вы нас по дороге где-нибудь «встретили». Больше половины сразу сдадутся.

— Нет, так не годится, — возразил Смирнов. — В суматохе много погибнет народа. И ваших и наших. Кстати, Григорий Максимович, — впервые по имени и отчеству назвал майор Посошка, — расскажите, что там с комсомолкой получилось.

— А вы уже знаете? — В голосе Посошка послышалась усмешка. — Ругал нашего сотника «проводник», а потом и говорит: «Вот вам срочное задание. Тут коммунисты у народа деньги на армию выманивают. Приказываю их взять, судить и расстрелять». Показал хату, где они ночевали, и велел исполнение доложить. Ворвались мы к хозяйке, а комсомолка-то только одна. Спрашивает сотник, где вторая, хозяйка сказала, что с председателем ушла. Стали хату обыскивать. Взглянул за печку, а вторая там в три погибели свернулась. Я прикрыл ее получше какой-то дерюжкой и доложил, что нет никого больше в хате. Тогда сотник велел писать протокол и дивчину в расход. Сначала начальнику штаба приказал расстрелять, а тот — мне. Вывел я ее за деревню и отпустил. Просил только не говорить, что сам отпустил, а то, если узнают, с меня живого шкуру сдерут. Стрельнул для порядка в небо, а доложил, что приговор привел в исполнение. Вышли мы из той хаты — и до «проводника». Сотник приговор отдал, списки разные и документы, что у той дивчины отняли.

— Почему же вы ее отпустили?

— А за что же ее убивать?

Смирнов слушал рассказ Посошка, а сам мучительно искал верное решение, то единственное, что позволит не только ликвидировать местную банду, но и захватить «проводника», выйти на остальные боевки, пока они не объединились и не начали массовый террор.

— Ну вот что, мужики, вы тут посидите трошки, а мы с участковым посоветуемся. А то так с ходу такого дела не решить.

Отойдя от бани в сторону, майор остановился.

— Как думаешь, Константин Дмитриевич, что мы с тобой можем сделать?

— Нельзя их в походе брать, ночью такая пальба подымется, что в Луцке слыхать будет, людей зря положим.