Люди долга и отваги. Книга вторая

С проверкой торговца что-то сразу не заладилось. Объяснили, что — да, до войны торговал, были лавка и мельница. При Советской власти никак не проявил себя: то ли он против, то ли за новый строй — оставалось неизвестным. Когда пришли фашисты, исчез вместе с семьей. Жена и взрослые сын и дочь уехали вместе с ним, а куда — никто не знал: может, на восток, а может, и на запад. Настораживало то, что дом этого купца-мельника совсем и не сгорел. Было неясно, зачем человек про пожар наплел. В общем неясностей оказалось много, но и их было недостаточно для того, чтобы считать, что именно этот человек связан с бандой. Смирнову нужно было снова вернуться в село, где теперь жил мельник, поговорить с ним, с родственниками. Может быть, что-нибудь еще, вроде несгоревшего дома, всплывет. Однако уезжать, не разобравшись в местной обстановке, было нельзя. Раз приехал в глубинку, он просто обязан был помочь участковому инспектору.

Участковый Константин Дмитриевич Титаренко, человек уже немолодой, жил в том же доме, где размещался сельский Совет. Ему отвели там маленькую комнату, и он всегда был под рукой. И его устраивало, что «ястребки» (бойцы истребительного взвода) рядом. Смирнов знал, что Титаренко до войны служил в милиции на Полтавщине, воевал, партизанил в соединении Ковпака, а когда местность, где действовал его отряд, освободили, Константину Дмитриевичу присвоили звание старшего лейтенанта милиции и направили в Шацкий район. В районном отделе они встречались несколько раз, а вот на участок Титаренко майор попал впервые.

— Ну как вы тут живете?

— Живем! Вот, вместо жены автомат под боком. — И участковый кивнул на койку, на которой на сером суконном одеяле лежал ППШ. — Бандиты в лесу, а мы в селе отсиживаемся.

— Где они?

— Точно расположение бункера не знаю, примерно верст семь-восемь отсюда. В боевке около двух десятков.

— Что же вы, воевали, партизанили, а «языка» схватить не можете? — с иронией спросил Смирнов.

— Почему не могу? Хоть одного, хоть двух, только вы же сами не велели.

— Как это не велел? — удивился Смирнов.

— А на совещании говорили, что их из леса надо выводить. А вот как, не сказали: чи под ручку, чи взашей. — Титаренко усмехнулся и продолжал: — Было уговорил одного выйти, да сорвалось.

— Расскажите поподробнее, — попросил Борис Всеволодович.

— Живет у нас в селе одна женщина, Дарьей зовут. Муж ее в сорок первом служил в Красной Армии, попал в окружение и вернулся домой. При оккупации все дома в хате под печкой сидел, а когда фашистов погнали — с оуновцами в лес ушел. Степаном его зовут. Вот я и уговорил Дарью убедить своего Степана прийти с повинной. Она согласилась, а позавчера встретила меня на речке, плачет, убивается. Сказала, что Степан отказался. Оказывается, у них от начальства вышел приказ — всех, кто выйдет с повинной, убивать вместе с семьей, а хаты палить. Вот он и говорит, уж лучше он один пропадет, зато Дарья с детьми доживет до светлого дня, когда эта проклятая война кончится. Теперь и не знаю, как тут быть. Никогда раньше с такими делами не сталкивался.

— Не знаешь? А, думаешь, я знаю? — с грустью спросил Смирнов. — Ты что же, считаешь, что я на борьбе с бандитизмом зубы съел? Так если хочешь знать, я в этих местах всего полмесяца. И оуновцев раньше в глаза не видел. Был железнодорожником, в двадцать седьмом вступил в партию. Парторганизация послала в Москву учиться. Но к учебникам не успел прикоснуться. Как коммуниста послали на хлебозаготовки. Вернулся — вызвали в партбюро, мобилизовали на работу в НКВД. Сразу послали в Центральную школу милиции, а как закончил — попал в уголовный розыск. Ну, воры, грабители, налетчики разные — дело знакомое, а вот с бандитизмом я только у вас в районе познакомился. Так что давай вместе думать. Думать, как эту вашу банду разгромить. Слушай, Константин Дмитриевич! А этот Степан к своей Дарье часто ходит?

Участковый сказал, что Дарья жаловалась ему в пятницу, значит, Степан приходил в четверг, а сегодня был вторник, и Титаренко решил, что муженек Дарьи снова может пожаловать к ней в ближайшее время.

— А какую роль этот Степан в банде играет?

— А никакую, — усмехнулся Титаренко. — В холуях ходит. Здешний главарь из каких-то интеллигентов. Переводчиком у господ фашистов был. Любит на завтрак яйца свежие и уважает сметану. Вот Степан и бегает, обирает Дарью. Ходит с автоматом, но я так считаю, что отстреливаться не будет. Может, схватим его у хаты. Я там доброе местечко присмотрел. Возьму с собой тройку «ястребков» да покараулю.

— Нет, Константин Дмитриевич, бойцов брать не стоит. Давай вдвоем, да так, чтобы об этом в селе ни одна душа не знала.

— Ну что ж, вдвоем так вдвоем, — согласился Титаренко и взглянул на часы. — Сейчас полдесятого, если появится, то к полуночи. Чайку попьем да и отправимся.

— Добро. А пока с «ястребками» познакомлюсь, — согласился Смирнов.