Люди долга и отваги. Книга вторая

В тот день беда посетила многих. А через несколько дней в город ворвались фашисты. Все это время она расспрашивала у жителей ближайших кварталов, не видел ли кто детей? Нет, не видели. В здание попала огромная бомба. Скорее всего, они остались там…

— Вот так война буквально в первые же дни забрала от меня сына, — вздохнула Мария Иосифовна. — Когда в город вернулись наши, я продолжала поиск. Но безрезультатно. Потом у меня родилась дочка Валентина. Только годы не притупили острой боли о сыне. Часто он снился мне веселым, смешливым мальчиком, каким навсегда врезался в память, когда в последний раз провела его в то утро. И вот прочитала в газете, что дети были эвакуированы в Курган. А вдруг Борис где-то живет? Знаю, что найти его через столько лет — дело почти невозможное. Три дня мучилась. Столько передумала за это время! И вот не выдержала, пришла к вам за помощью, советом. Поймите меня правильно. Я же мать…

Александр Михайлович внимательно слушал женщину, делал необходимые пометки. Сколько людей обращаются за помощью в Министерство внутренних дел БССР! Одни ищут родственников, другие — просто знакомых. Во всех таких случаях, как правило, присутствует конкретный человек. Известно, где и когда родился, где жил, работал до определенного времени. А здесь только фамилия и имя. Следы затерялись около сорока лет назад, и не известно, где и как искать. Была война. Она вон как перетасовала людские судьбы… Вывезли в Курган, поместили в детский дом. Только был ли там вместе со всеми Борис През? Мальчик мог погибнуть под бомбами в Минске или по дороге, умереть от болезней. А вдруг ему заменили фамилию или даже усыновили? Тогда вообще найти почти невозможно.

Невеселые мысли вихрились в голове. Деревянко очень хотелось помочь женщине в ее горе. Найти сына, которого забрала ненавистная война. Только как?

Он подошел к окну. Мартовское солнце пригревало все крепче. Вот и еще одна мирная весна пришла на землю. Станет ли она весной надежды для этой матери?

Посмотрев еще раз во двор, где резвились воробьи, Александр Михайлович вернулся к столу. Взял чистую папку, положил туда заявление. А внизу написал:

«Старший инспектор А. М. Деревянко».

Ниточка казалась очень слабой. Не оборвать бы ее с первых дней поиска.

Несколько дней потратил на то, чтобы найти хоть какие-нибудь следы здесь, в Минске. Дети были эвакуированы. Вот почти и все сведения. А что с ними потом стало? Где искать теперь Бориса Преза? Куда писать, к кому обращаться? Эти и многие другие вопросы волновали его.

Через три дня он встретил в коридоре товарища по службе Иванова. Поздоровались. Степан посмотрел на хмурое лицо Деревянко и спросил:

— Чего, хлопче, зажурился?

— Да вот дело одно сложное попалось. И с какой стороны к нему подступиться, сам не знаю.

— Рассказывай, — улыбнулся тот. — А вдруг вместе что-то путное придумаем.

Чем дальше рассказывал Деревянко, тем с большим интересом слушал его Иванов. Потом не выдержал, переспросил:

— Подожди, а как фамилия того мальчика?

— Борис През, — сказал Александр. — А что тебя вдруг заинтересовало?

— Понимаешь, совсем недавно мне пришлось заниматься одним делом. Правда, нужного человека мы тогда не нашли. Но удалось выйти на тех, кто непосредственно в июне сорок первого вывозил детей. Представь себе, что Петр Васильевич Дыло, который работал главным врачом яслей-изолятора, и его дочь Татьяна Петровна живут в Минске. Про них рассказывалось в республиканской газете. Обязательно ознакомься со статьей. А затем советую поговорить с ними. Вот только со здоровьем у доктора плоховато. Девятый десяток разменял человек. Дома у них есть список детей, которые были эвакуированы тогда, в сорок первом.

А. М. Деревянко

За такие сведения Деревянко чуть было не расцеловал друга. А вскоре он листал в библиотеке подшивки газет. И впрямь, в одном из августовских номеров была напечатана статья доцента Минского медицинского института П. Дылы «Это было в июне сорок первого». С первых же строк публикация взволновала его своей правдивостью, необычайностью событий, описанием картин войны. Потом были встречи с участниками этой героической эпопеи, воспоминания.

…Занималось июньское утро. Шел третий день войны. Петр Васильевич торопился на работу. Только что по радио сообщили, что над Минском появились вражеские самолеты. А в яслях — одни дети и дежурная медсестра. Что она сможет сделать, когда налетят фашистские стервятники?

— Я с тобою, папа, — решительно заявила шестнадцатилетняя дочь Таня.

— А ты куда? — спросил он у жены.

— В школу, — ответила Евгения Николаевна. — Со вчерашнего дня установлено круглосуточное дежурство.

— Хорошо, тогда до вечера, — сказал отец, направляясь к двери.