Люди долга и отваги. Книга вторая

Мусаев спустился к одному из них, сухому лысо-серому, снял фуражку, сел, огляделся. На рейде покачивались, отдыхая после утреннего лова, два стареньких рыболовецких сейнера, вдали белело несколько парусов, журавлиным клином вытянулись спешившие к берегу лодки рыбаков. А над ними безмолвно парили, высматривая добычу, серые чайки. Одна из них повернула ближе к берегу, где у гранитной стены стояли люди. Чайка, как видно, рассчитывала на их угощение и не ошиблась. Парень и девушка стали подбрасывать ей какие-то кусочки, и она ловко на лету подхватывала их.

Что ж… Доброе всегда заметно. Не прошло и минуты, как у берега собралась уже стая чаек и закувыркалась занятно и красиво.

«Вот так бывает и с людьми, — подумал Мусаев. — Добро всегда привлекает. К нему тянутся людские сердца. В народе не зря говорят: за добро — добром платится».

Что людям надо делать добро, Мусаев знал. Но сколько должно исходить этого добра, где ему есть предел — все еще было непонятно. Вот пришел к нему рабочий человек. Так, мол, и так, еду в отпуск, тороплюсь, нельзя ли побыстрее обменять просроченный паспорт? Что ж… Можно было и отказать. Беспокойтесь заблаговременно, а не в последний день. Да человека жалко. А вдруг пропадут путевка и билеты на поезд? Останешься на полчаса сам, паспортистку задержишь. «Получайте, гражданин, новый паспорт!» Или заявится женщина в слезах: «Товарищ начальник! Помогите. Сумочку забыла в автобусе, а там паспорт». — «В каком автобусе? Номер его? Куда вы ехали?» Куда ехала, скажет, а номер автобуса не помнит. И тут можно было сказать: «Вспоминайте, ищите». Ан нет. Сядешь за телефон, возьмешь справочник автопарков и давай звонить, искать пропажу. Смотришь — нашлась.

До сих пор Мусаев опирался на доброту, хотя знал: случаются просчеты. Сделаешь бесчестному человеку добро, и такой бедой оно может обернуться для тебя, что и предположить трудно. Значит, у доброты есть предел, есть та самая грань, которую переступать нельзя, и особенно работнику, стоящему на ответственном посту. Вспомнился случай, происшедший на фронте. Бойцу соседней роты поручили конвоирование в штаб дивизии задержанного подозрительного гражданина. А дело было зимой. Лютый мороз. Ведет он его полчаса, час… Продрогли, а у дороги в ельничке горит кем-то оставленный костерок. Задержанный кивает: «Погреться б чуток, чайку испить. Благо есть котелок и сахарок». Соблазнился конвоир, разрешил погреться и чаю испить. Сели, тары-бары… Боец поставил винтовку под елью. И только потянулся к поясу кружку с ремня снять — задержанный цап винтовку да на бойца. Но спасибо, что парень ловок был. Вышиб он из рук лазутчика оружие и тем себя спас и от смерти, и от позора…

Мусаев встал.

К чему я все это? Ведь теперь не война. Лазутчиков нет. Кругом мир и труд. Бегут по улицам машины, позванивают в вышине башенные краны, спешат по своим делам пешеходы, а иные сидят на лавочках с книгами, газетами в руках.

У парапета набережной остановился зеленого цвета «Москвич». Из передней дверцы выглянул худощавый старик.

— Добрый день, Магомед!

— Здравствуй!

— На шашлык приходи. Ай и шашлык! Такой только у меня.

— Спасибо, загляну обязательно!

— А-а… Только обещаешь, а не идешь. Полгода жду…

Да. Полгода тому назад старик пришел в отделение милиции и попросил рассказать непослушному, рвущемуся во взрослые внуку, когда можно считать взрослым юношу: тогда, когда в шестнадцать получит паспорт, или в восемнадцать, по достижении совершеннолетия? Мусаеву вспомнился разговор с семнадцатилетним подростком в тот вечер, долгим он был и обстоятельным. Парень понял, что человек может считать себя взрослым и в четырнадцать лет, что взрослость и возраст приходят не одновременно… Старик был в восторге и пригласил по осени, когда подрастут барашки, на шашлык. Барашки подросли, но Мусаев на шашлык так и не пришел: все некогда.

По тому, как сердито захлопнулась дверца автомашины, Мусаев понял, что старик обиделся, и укорил себя за неуважительное отношение к искренней, настоятельной просьбе почтенного человека. Хождение по гостям — это, конечно, не дело. Но коль просят такие вот люди, надо быть, пожалуй, уважительнее.

Нередко можно слышать, что, дескать, у работника паспортной службы спокойная, не таящая в себе опасности жизнь: ни погони тебе, ни стрельбы, ни, наконец, приемов самбо, как, к примеру, у работников уголовного розыска. Сиди себе в тихом кабинете, принимай граждан, проверяй паспортный режим, участвуй в гражданском розыске — вот, пожалуй, и вся работа. Но это только так кажется…

Нельзя забывать, что солдат правопорядка, на каком бы посту он ни находился, прежде всего милиционер и потому должен быть всегда в постоянной готовности исполнить свой служебный долг, быть готовым к встрече с преступником. Примеры? Жизнь на них не скупится…

Мусаев посмотрел на часы и заторопился к себе в отдел. На работе его ждал посетитель почти такого же солидного возраста — известный в городе буфетчик Абдуразаков.

— Здравствуй, начальник! — сказал он и приложил руку к сердцу. — Рад тебя видеть. Можно?