Люди долга и отваги. Книга вторая

Начались стычки с махновцами. Нестор Махно открытого боя с регулярными частями не принимал, его конные группы ловко уходили из-под удара. Преследуя бандитов, конноармейцы, разгоряченные боем, победно вступали в населенные пункты и восстанавливали там Советскую власть. Кандыбин часто выступал на митингах, сходках перед жителями; рассказывал им о политике Советской власти по отношению к крестьянству. Такие встречи обычно проходили шумно, при большом стечении людей, которые устали от махновцев, грабивших всех подряд. С крестьянской непосредственностью они задавали уйму вопросов комиссару. Спрашивали и о ценах на хлеб. Парни и девчата интересовались, можно ли венчаться? Мужиков беспокоило — привезет ли Советская власть керосин и мануфактуру? Василий охотно отвечал, объяснял, советовал. И все это для того, чтобы разрешить главный вопрос: на чьей стороне Советская власть.

В один из холодных дней осени, накинув бурку, Кандыбин с тремя бойцами отправился верхом из штаба бригады в село, отбитое у махновцев. Комиссар полка Александр Петрович Букаев, повстречав Кандыбина, предложил ему взять с собой для охраны хотя бы взвод: махновские разъезды рыщут по округе, долго ли до беды.

— Теперь они верст на тридцать отошли, — успокоил Кандыбин.

Конечно, предусмотрительность на войне никогда не лишняя, но тогда ему не хотелось возвращаться, брать людей, ломать им отдых. «Ничего с нами не случится», — решил он. Махновцы же, рассудив, что красные теперь не скоро заглянут в село, ночью снова вернулись. Выставили караулы, засады. На одну из них и наткнулись Кандыбин с бойцами. Бандиты вмиг окружили их. Обезоружив, комиссара привели к атаманше Марусе (под этим именем действовала анархистка Мария Никифорова). Атаманша, прочитав документы, отобранные у Кандыбина, предложила ему перейти на ее сторону.

— Таким образом сохраните жизнь себе и бойцам.

— Мадам, я не иуда, за тридцать сребреников не продаюсь.

— Жаль. Тогда, Василий Трофимович, не обессудьте: у нас в таком случае разговор один. — Маруся выразительно провела ладонью по горлу. — Увести!

Двое казаков в черкесках отвели пленных в кирпичный сарай, бросили под ноги охапку сена и закрыли на замок. В щели соломенной крыши и окна Кандыбин видел небо, начинавшее сереть к вечеру. Слышно было, как в селе мычали коровы, кричали женщины. В этих звуках не было никакой тревоги. Он подбадривал своих товарищей и был уверен, что в штабе знают, где их искать.

К вечеру щелкнул засов. Трое махновцев в коротких полушубках, увешанные шашками и карабинами, появились в проеме двери.

— Граждане коммунисты, выходите! — И когда пленные вышли на улицу, конвоиры сели на лошадей и, тесня конями пленных, повели их к балке.

Кандыбин понял, что жить ему осталось мало — ведут на казнь, порубят шашками. У махновцев считалось особым шиком отпустить жертву, мол, иди на все четыре стороны, а потом догнать уверовавшего в свое спасение человека и на всем скаку рубануть шашкой. Василий внезапно остановился. Чубатый конвоир наехал на него лошадью. Кандыбин не испугался, улыбнулся и просяще взглянул на всадника:

— Стой, казак, еще успеешь сделать свое дело. Дай перед смертью закурить.

— Это — пожалуйста. Ты, большевичок, поди крещеный. В последней просьбе не отказываем, таков наказ Маруси. — Чубатый пьяно переломился, протягивая Василию кисет и бумагу.

Конвоир и охнуть не успел — Василий левой рукой вместе с кисетом, как клещами, сжал ему руку, а правой молниеносно выхватил у чубатого из ножен шашку и проткнул его. Взлетел в седло, рубанул второго, тот даже оружие не успел вскинуть. Третьего махновца, с места рванувшего наметом, бойцы пристрелили из захваченных карабинов. Все произошло мгновенно, только в волосах комиссара появилась седина. Документы Кандыбина остались у атаманши.

Начдив Хмельков в присутствии начальника политотдела Сергунина и Букаева обо всем подробно расспросил Кандыбина.

— Мы уже не думали увидеть тебя живым. Бойцов направь в лазарет, да и сам доктору покажись. А потом отправляйся к писарю, он выпишет тебе новые документы. Я распорядился.

В штабе 7-й кавдивизии, куда явился Кандыбин, писарь Красивым почерком заполнил нужные бланки, заверил удостоверение дивизионной печатью. Но, видно, в спешке ошибся: вместо «Трофимович» в новом удостоверении написал «Петрович». Сразу Кандыбин ошибки не заметил, а потом вовремя не исправил. А там пошли распоряжения, приказы, запросы — уже на Василия Петровича. Раскрутить назад, как в кино, он уже не смог. Кандыбин в досаде махнул на все рукой, исправление ошибки оставил до лучших времен, да так и остался до последних своих дней Петровичем — не по отцу, а по небрежности писаря.

5.