Люди Германии. Антология писем XVIII–XIX веков

Йозеф Гёррес (1776–1848) – публицист, историк, философ. В юности увлёкся идеями Просвещения и Французской революции, занялся политической публицистикой. Разочаровавшись в революции, познакомился с романтиками, в частности с К. Брентано, с которым издавал «Газету для отшельников». Занимался исследованием истории немецкой культуры с позиций романтизма. За работу «Германия и революция» (1819) Гёррес подвергся преследованию и был вынужден уехать в Страсбург, затем перебрался в Швейцарию. В изгнании увлёкся католической мистикой. В 1827 г. приехал в Баварию, занял профессорскую кафедру всеобщей истории и истории литературы в Мюнхенском университете.

Алоиз Фок (1785–1857) – пастор католического прихода Аарау в 1814–1830 гг. Будучи сторонником либеральной церковной политики, старался поддерживать связи с реформатскими общинами и с представителями городской власти. В 1814–1831 гг. – член совета образования кантона Аргау, активно занимался развитием народного образования, способствовал открытию института для учителей в 1822 г. В 1830 г. Фок стал первым каноником преобразованной епархии Базеля, а в 1832 г. – настоятелем кафедрального собора.

Г.Ф. Керстинг. Внимательный читатель. 1812

Ранний романтизм отличало тесное переплетение не только мыслительных, но и дружеских отношений, соединявших естествоиспытателей с поэтами. Посредниками выступали при этом Виндишман[85], Риттер[86], Эннемозер[87], а общими идеями – броунова теория раздражений, месмеризм[88], звуковые фигуры Хладни[89], и благодаря им обе стороны постоянно обнаруживали натурфилософские устремления. Однако с течением времени эти отношения становились менее тесными, пока в период позднего романтизма не нашли страннейшее и весьма интенсивное выражение в дружбе Либиха и Платена. Характерной чертой, в корне отличающей эту дружбу от более ранних отношений подобного рода, является оторванность от окружения и замкнутость связи между этими двумя личностями: девятнадцатилетним студентом-химиком и Платеном, который был на семь лет старше и изучал в том же университете Эрлангена востоковедение. Правда, совместное пребывание в университете было недолгим: весной 1822 года, того года, который и свёл их вместе, Либиху пришлось бежать в Париж, чтобы укрыться от преследований по «делу демагогов»[90]. Это положило начало переписке, которая связывала их на протяжении разлуки последующих лет, стоящий лишь на трех опорах проведённых вместе месяцев. Платен был бесконечно тяжёлым корреспондентом: сонеты, газели[91] друзьям, изредка прорезающие течение переписки, – скрывают беспрестанные упрёки, нападки и угрозы или служат своеобразным откупом. Тем более располагающей предстаёт любезность младшего корреспондента, милого и симпатичного, готового настолько вникнуть во внутренний мир Платена, что обещает ему как естествоиспытателю (если тот когда-либо решится обратиться к естественным наукам) более успешное будущее, чем у Гёте, или же, чтобы доставить Платену радость, подписывает свои письма арабскими буквами, как и то письмо, что здесь приводится. Написано оно за два месяца до решающего поворота в судьбе Либиха, о котором он упоминает сам в посвящении к книге «Химия в её приложении к агрикультуре и физиологии». «Под конец демонстрационного сеанса 28 июля 1823 года, – пишет Либих Александру фон Гумбольдту[92], – когда я убирал свои препараты, ко мне приблизился один из членов академии и завязал со мной беседу. С необычайно подкупающей любезностью он выведал предмет моих изысканий, как и все мои занятия и планы; мы расстались, а я по неопытности и из робости не осмелился спросить, кто удостоил меня своим расположением. Эта беседа стала основанием моего будущего, я приобрёл могущественнейшего и благосклоннейшего покровителя и друга во всех моих научных начинаниях»[93]. Временам, когда два великих немца могли завязать знакомство в стенах французской академии, Либих остался верен и позднее, в том числе и в 1870 году, когда в речи, произнесённой в Баварской академии наук, выступил против шовинизма[94]. И в юные годы, и в преклонном возрасте он был представителем того поколения учёных, для которого философия и поэзия ещё не совсем исчезли из поля зрения, хотя они оставались скорее каким-то дальним намёком, словно доносящимся из тумана известием, как и в этом письме.

Юстус Либих – графу Августу фон Платену