Люди греха и удерживающие

Березовский через несколько лет попал за свои преступления под уголовное преследование и бежал из России в Великобританию. Оттуда он злостно клеветал на новое российское руководство, вычищавшее страну от проходимцев. Закончил беглый олигарх плохо: соседи нашли его мертвым в огромном особняке под Лондоном. Как писали газеты, он жил один и покончил жизнь самоубийством – повесился.

Этот случай напомнил мне кончину евангельского Иуды, который предал за 30 сребреников своего Учителя, а потом повесился от душевных мук. Только Борис Абрамович предал не Учителя, а вырастивший его советский народ, предал в том числе меня, скромно поддерживавшего когда-то жизнь «Сирены» в вычислительной машине с поэтическим именем «Минск-32».

Помимо технического обслуживания перфораторов, устройств для считывания перфокарт и шкафов с магнитными лентами, в НИИ мне приходилось выполнять различные разовые поручения. Однажды руководство института направило меня вместе с двумя другими сотрудниками нашего отдела, инженерами, на необычные работы. Надо было демонтировать старую вычислительную машину. Машина эта располагалась в здании храма св. Петра и Павла в Цитадели. Храм построили в начале XVIII века, длительное время он был кафедральным собором Рижской епархии, служил усыпальницей епископов Вениамина и Филарета. В начале XX в. пришедшие к власти во Второй Латвийской республике латышские националисты отобрали храм у православных и передали его микроскопической эстонской лютеранской общине. Это была расплата за услуги прибывших из Эстонии отрядов эстонских националистов, помогавших оборонять Ригу от войск русских белогвардейцев и местных немцев-остзейцев под руководством П. Бермондта-Авалова в ноябре 1919 г. Эстонцы тогда сильно пограбили городские лавки и квартиры, вывезли всю захваченную добычу на автомашинах к себе на хутора. Латышские хутора за «услуги по освобождению» эстонские националисты тоже с собой прихватили. Вывезти на автомашинах целые хутора было трудно, так к Эстонии прирезали большой кусок территории в районе г. Валки, населенный почти исключительно латышам. Вроде бы там даже боевые столкновения между эстонцами и латышами были, но англичане их пресекли.

Первые руководители «белой» Латвии много чего тогда прозевали. Например, литовцы присвоили себе большой кусок побережья Балтийского моря в районе Паланги, который раньше был приписан к Курземской губернии. Настоящие латышские националисты никогда бы не забыли ни о потере Валки, ни о потере Паланги. Но у нас в стране настоящих латышских националистов нет – есть только потешные клоуны, использующие националистическую риторику.

Но это я немного отклонился от линии повествования. После Великой Отечественной войны здание Петропавловского храма перешло в ведение Красной армии, и военные приспособили его под вычислительный центр.

Зайдя впервые в Петропавловский храм, я был поражен его величием и испытал какой-то внутренний подъем духовных сил. Позже я узнал, что это чувство возникает в местах, где люди столетиями возносят молитвы Богу. На стенах храма сохранились росписи, но иконостаса не было. Посреди церкви стоял железный монстр размером с небольшой двухэтажный дом – вычислительная машина «Урал-4». Она была начинена электронными лампами, релейными катушками, медными проводами и еще какими-то гаджетами непонятного назначения.

Все в храме было покрыто толстым слоем пыли и затянуто паутиной. Совсем как в казацкой церквушке из недавно виденного мною советского фильма ужасов «Вий». Разве что по стенам не ползала нечисть, да гроб с ведьмой в облике актрисы Натальи Варлей не летал по воздуху.

Я побродил немного по пораженному мерзостью запустения храму, потрогал руками стены – они были почему-то теплыми, несмотря на то, что на улице стоял ужасный мороз. Потом стал расспрашивать бывших со мной коллег об истории собора, но они ответить на мои вопросы не могли.

Две недели мы вытаскивали из патриарха отечественной вычислительной техники электронные лампы, раскладывали их по разным ящикам, которые потом куда-то увезли военные. Лампы прослужили на «Урале-4» два десятка лет, но были, как мне объяснили коллеги инженеры, вполне работоспособные, и их хотели приспособить к какой-то другой военной штуковине. Еще из вычислительной машины мы извлекли кучу железа, меди и даже серебра. Серебром были покрыты контакты на релейных катушках, и я откусывал эти контакты кусачками в маленький железный ящичек. Много «накусал» – килограмма два так точно.

Поскольку в храме было все-таки достаточно прохладно, начальство выдавало нам по сто граммов спирта в день для согрева души. Я спирт за компанию попробовал, но он мне совсем не понравился. Бабушка Мария Ивановна была первоклассным шеф-поваром, умела готовить прекрасное домашнее вино и научила меня разбираться в алкогольных напитках. От хорошего вина получаешь вкусовое наслаждение и не теряешь ясность ума, а водка, а тем более спирт, обжигает все внутри и мутит рассудок.