Люди греха и удерживающие

На учебных курсах нас еще инструктировали, как оберегать государственные тайны от иностранных шпионов. Занятия проходили в учебном классе, на стенах которого висели старые красочные плакаты с надписями «Не болтай!» и «Беспощадно уничтожай фашистских диверсантов!» Окна класса во время занятий занавешивались плотными черными матерчатыми занавесями. Офицеры-преподаватели учили не болтать лишнего и внимательно следить за нестандартным поведением и внешним обликом тех, кто пытался выведать военные секреты, попросту говоря шпионов.

Однако главная опасность для нас, спецсвязистов, исходила не от иностранных шпионов, как нас учили, а от собственных военных контрразведчиков. Во время службы в частях они, проверяя бдительность, постоянно пытались утащить у нас секретные документы, оставленные на столе без присмотра, или проследить, к кому из девчонок и куда мы бегаем в самоволку. В лучшем случае утрата документа или провал явки для свиданий грозили гарнизонной гауптвахтой, а в худшем – судом и отправкой в дисциплинарный батальон. Так что искусство держать язык за зубами, не оставлять документальных свидетельств своей деятельности и уходить от слежки было мной отработано в ранней юности до совершенства.

По окончании учебы мне присвоили звание сержанта и определили на должность специалиста пункта спецсвязи в штаб 15-й Воздушной армии. Штаб располагался в Риге, на углу ул. В. Ленина и К. Маркса. Там, в огромной бывшей квартире на пятом этаже, окна которой выходили на Старую Гертрудинскую церковь, я и прослужил полтора года. Тут же, в штабе, я практически и жил, поскольку у меня были постоянные ночные дежурства.

Завтракал я рано утром, пока на службу еще не пришли офицеры – ходил в кафе «Ницца», располагавшееся наискось от здания штаба. Моего сержантского денежного довольствия в 10 рублей 80 копеек хватало на кофе со сливками, слойку с яблочной начинкой и салат с кусочком черного хлеба. Обедать и ужинать ездил с дежурной сменой в комендатуру, которая располагалась в начале улицы Лачплеша. Там штабную обслугу кормили обычно щами из кислой капусты, кашами и тягучим крахмальным киселем малинового цвета. Потом я лет десять каши не ел, а от крахмального киселя меня воротит до сих пор. Избаловали меня в детстве бабушки, бывшие профессиональными поварами.

Военнослужащие срочной службы обеспечивали техническую работу штаба – поддерживали связь с подчиненными частями и Москвой, рисовали карты действий частей на учениях, «вели» на планшетах свои и вражеские самолеты, помогали с определением целей и методов их уничтожения.

Служба в штабе была напряженной и ответственной. Например, надо было по спускаемой сверху команде быстро подготовить план действий авиации во взаимодействии с другими родами войск по отражению возможной атаки сил НАТО на прибалтийском направлении. План этот, конечно, готовили офицеры, но обеспечивать его техническое наполнение и доведение до боевых частей приходилось нам, сержантам. До сих пор перед глазами стоит карта Северной Европы с размещенными на ней вражескими военными базами, а также таблица со способами и сроками их выведения из строя нашими самолетами.

Для обеспечения живучести штаб во время учений делился на две-три группы, которые размещались в основном и в запасных командных пунктах. На запасной полевой командный пункт (ЗПКП) ехать обычно приходилось мне, поскольку офицеры обеспечивали работу штаба в Риге или на стационарном запасном командном пункте в огромном подземном бункере под Сигулдой. На учения «запасники» тащились обычно ночью, в громоздких военных фургонах на Добровольский полигон, который находился в Калининградской области. Там разворачивали все коммуникации и фиксировали возможность взять на себя функции управления фронтовой авиацией. Обычно на этом все и заканчивалось, так что поездки в Калининградскую область были для меня просто выездом на свежий воздух.

Но раз на учениях пришла вводная из Москвы, что командные пункты и в Риге, и в Сигулде уничтожены ядерными ударами противника: противовоздушную оборону прорвали американские стратегические бомбардировщики В-47 с авиабазы Аппер-Хейфорд в Великобритании. Я внезапно оказался старшим по своей линии на ЗПКП. Еще по легенде учения диверсантами была уничтожена секретная канцелярия, где хранились карты района ведения боевых действий.

Выведенный из строя «диверсантами» картограф ефрейтор Ленька Шитиков загорал на солнце у своего фургона, а я двое суток не спал, выполняя поставленную командованием задачу. За соблюдением правил проведения учений следили офицеры-посредники, присланные из другого военного округа.