Люди и атомы

Чтобы сделать версию о моей поездке в Лондон более правдоподобной, какой-то умный человек из Вашингтона договорился с «Нью-Йорк тайме» о том, чтобы в газете появилась заметка из Лондона за моей подписью. Я об этом узнал, только когда вернулся домой и Флоренс показала мне вырезку, которую она до сих пор хранит.

До настоящего дня я не знаю, кто это сделал, но, без сомнения, кто-то из «Манхэттенского района» Вашингтона попросил об этом Джеймса, чтобы успокоить Флоренс. Я всегда буду благодарен неизвестному другу за проявленную им доброту.

ГЛАВА 17 Применять или не применять?

15 марта 1945 г. ныне покойный Генри Л. Стимсон присутствовал на завтраке, устроенном в Белом доме президентом Рузвельтом. В то время Стимсон был военным министром и членом кабинета, непосредственно отвечавшим за осуществление «Манхэттенского проекта». Кроме того, он был старшим советником президента Рузвельта по использованию атомной энергии в военных целях. Он прибыл по приглашению президента, чтобы обсудить ряд важных дел, связанных с работами, которые приближались к концу.

Прежде всего он дал объяснения по поводу «нервозной» памятной записки от безымянного «выдающегося государственного деятеля». Автор записки выражал беспокойство по поводу слухов о разбазаривании средств в «Манхэттенском проекте», предупреждал, что «это может кончиться катастрофой», и предлагал создать комиссию из ученых для расследования, «так как ходят слухи, что Ванневар Буш и Джим Конэнт надули президента».

Аналогичное мнение было высказано президенту Трумэну адмиралом Уильямом Д. Леги. После того как Ванневар Буш объяснил президенту принципы устройства бомбы, Леги сказал Трумэну: «Это самая дурацкая штука, какую мы только делали. Такая бомба не взорвется, и я это утверждаю как специалист по взрывчатым веществам».

Стимсон заверил президента Рузвельта, что эти слухи совершенно необоснованны и «довольно глупы». Он передал ему список ученых, занятых в проекте, которые почти все были выдающимися физиками, а четверо — лауреатами Нобелевской премии в области физики. Только плохо информированные люди, заявил он, могут придерживаться подобных взглядов.

Затем он рассказал президенту о дальнейших планах. Совершенно случайно он правильно предсказал, что бомба будет готова через четыре месяца. И действительно, точно через четыре месяца, 15 июля, бомба была помещена на стальную башню в пустыне Нью-Мексико для испытания. Ранее президент Рузвельт неоднократно говорил Стимсону «о своем понимании потенциально катастрофических возможностей нашей работы» и о «тяжелой ответственности, которая лежит на нас за попытку открыть дверь такому разрушительному оружию». Так как сейчас «двери, наконец, должны были открыться», Стимсон предупреждал президента, «как важно быть готовыми».

Затем он проинформировал президента о существовании двух мнений в отношении будущего контроля над атомной энергией и над атомной бомбой после войны в случае, если ее можно будет создать. Одна группа считала, что атомная энергия должна быть засекречена и контроль передан в руки тех, «кто контролирует ее сейчас», а именно: Соединенным Штатам Америки, Англии и Канаде. Другие призывали к международному контролю, «основанному на свободе науки и информации». «Это,— заявил Стимсон президенту,— надо решить до того, как будет сброшена первая бомба». «Более того,— добавил он,— президент должен быть готов выступить с обращением к народу, как только это произойдет». Президент с ним согласился.

О применении бомбы даже не упоминалось во время разговора. Не обсуждался этот вопрос и в дальнейшем. В своей исторической статье в февральском номере «Харпере мэгэзин» за 1947 г. Стимсон писал:

«Никогда с 1941 по 1945 г. я не слышал, чтобы президент или какой-либо другой член правительства заявил, что атомная энергия не должна применяться в войне... В ходе войны нашей общей целью было сначала создать атомное оружие, а затем применить его. Считалось, что атомное оружие явится новым и невероятно мощным взрывчатым средством, применение которого так же законно, как и использование любого другого смертоносного взрывчатого вещества в современной войне. Вся цель работ состояла в том, чтобы создать оружие войны; ничто другое не оправдало бы таких затрат времени и средств в военное время...

Политика, которой постоянно следовали президент Рузвельт и его советники, была простой. Она сводилась к тому, чтобы не жалеть усилий для создания атомного оружия в самом недалеком будущем. Причины для такой политики были также просты... В 1941 и 1942 гг. считалось, что они (немцы) обогнали нас, и было очень важно, чтобы они не стали первыми обладателями атомного оружия на поле боя. Более того, если бы мы стали первыми создателями бомбы, у нас появилось бы мощное средство сократить сроки войны и свести до минимума разрушения».