Люди и чудовища

— Я принял решение, — сказал Арон мягко. Должно быть, слишком мягко, поскольку Кирк бросил на него быстрый взгляд и то ли понял что-то, то ли вспомнил. Взгляд стал настороженным.

— Конечно, господин Тонгил.

Пауза — пара мгновений. Потом Арон чуть улыбнулся и сказал привычным тоном:

— В дороге официальное обращение ни к чему. Можешь звать меня по имени.

Кирк моргнул и настороженность из взгляда исчезла. Усмехнулся.

— Я знаю два имени. Каким из них?

— Любым. Первое дали мне родители, второе я выбрал сам.

— Хорошо… Тибор.

* * *

— …когда туман рассеялся, люди увидели, что фегиты больше не извергают горящий камень, а провалы в земле закрылись. И тогда люди поняли, что время Уггир закончилось…

Арон подкинул в воздух огненный шарик — размером не больше чем кулак младенца. Поймал, подкинул вновь. Монотонные движения помогали думать, слова древней легенды, которую рассказывал Инис, скользили мимо сознания.

— Уггир — это на каком языке? — лениво спросил у рассказчика Кирк. — Впервые слышу это слово.

— Это из древнего языка септов. Сейчас на нем не говорят, — вместо Иниса объяснил Истен.

Шел третий день как братья носили серые ошейники. Первый день оба молчали, на второй Истен начал участвовать в разговорах. Пратас продолжал отмалчиваться. Даже тогда, когда к нему обращались напрямую, он лишь смотрел исподлобья и самое большее мог буркнуть что-то неразборчивое в ответ.

— И что это слово значит? — продолжил Кирк.

— Хаос. На древнем языке «Уггир» означает хаос.

Хаос. Время Хаоса? То самое время, о котором упоминал жрец Многоликого в храме Триады?

Арон поймал огненный шар и в этот раз сжал ладонь, впитывая пламя. Повернулся к говорившим:

— От кого ты услышал эту легенду, Инис?

— От своего деда.

— А он?

— Он от своего.

— Твой дед говорил, когда именно закончилось время Уггир? Желательно по летоисчислению, принятому в империи.

Молодой наемник нахмурился:

— Это ведь легенда, Тибор. У легенд не бывает точных дат.

— Значит, не говорил, — Арон раскрыл ладонь, позволяя пламени вернуться и вновь скрутиться в шар. — Кажется, я пропустил пару моментов твоего рассказа. Будь так добр, расскажи все еще раз, с самого начала и со всеми деталями, какие помнишь.

Инис растерянно моргнул:

— Как скажешь, Тибор. Мне не сложно.

— Ты стал собирателем древних сказаний, Тибор? Подходящее занятие для главы Темного Ковена.

Арон чуть приподнял брови — впервые за три дня Истен обратился к нему напрямую. И яд сочился из каждого слова. Ненадолго хватило его страха.

— Да, — согласился северянин. — Напишу манускрипт о южных легендах. Потом прикажу Темным в Ковене выучить его наизусть. Тех, кто не сможет, скормлю бесам.

Пратас, хлебавший похлебку, замер с ложкой, поднесенной ко рту. У Бракаса, острившего нож, выпал из рук точильный камень. Остальные просто уставились на Арона круглыми глазами.

Все, кроме Кирка. Тот громко, во весь голос, расхохотался.

— Это что, была шутка? — неуверенно спросил Дареш.

Арон неопределенно пожал плечами.

— Сам Темный и шутки такие же, — недовольно пробормотал Бракас, подбирая точильный камень и возвращаясь к своему занятию.

Арон вздохнул:

— Привыкайте, парни, чувство юмора у меня своеобразное. Инис, я жду.

— Время Уггир… — молодой наемник прокашлялся, — время Уггир началось…

«Кстати», — шепнул Прежний. — «Мне нравится твоя идея насчет манускрипта и Темных. Маразматики с дырявой памятью в Ковене действительно ни к чему».

Глава 7

Было холодно и темно. Огонь, зажженный в полуразрушенном очаге, старался, но не мог принести ни тепла, ни света.

Венд медленно поднялся — лежал он, как оказалось, на попоне своего коня, брошенной на каменный пол, — и побрел к огню. Опустился на колени рядом с очагом, протянул к языкам пламени закоченевшие руки, но так и не почувствовал тепла. Наоборот, показалось, что от близости огня стало холоднее.

— Сгоришь, но не согреешься, — сказал из-за спины Ресан.

Венд убрал от огня руки, повернулся:

— Почему?

— Из-за яда. Пока весь яд не выйдет, согреться не сможешь… И замерзнуть сильнее, чем сейчас, тоже.

Венд посмотрел на свои пальцы, на тыльные стороны ладоней, покрытые красными вспухшими полосами.

— На лицо я такой же красавец?

— Да.

— А ты… — Венд всмотрелся в лицо юноши, — на тебе нет следов яда.

Тот неопределенно пожал плечами:

— Немного жгло поначалу, потом прошло.

«Как у настоящего кочевника», — хотел сказать Венд, но не сказал. Наверное оттого, что эта самая мысль уже читалась в глазах Ресана и счастливым его не делала.

— Не помню, как оказался здесь, — сказал Венд, меняя тему. — Мне казалось, я потерял сознание еще там, снаружи. Как у тебя хватило сил затащить меня…

— Ты не потерял сознание, — кратко ответил Ресан, — сам сюда дошел, на своих ногах. Яд вызывает провалы в памяти. И еще — тебе скоро начнет чудиться.

— Что — чудиться?

Ресан пожал плечами.

— Люди, звери, боги… Откуда мне знать? Всем чудится разное.

— Может я тогда отдам тебе оружие? А то мало ли…

Юноша покачал головой:

— Одновременно с видениями приходит оцепенение. Лучше устройся поудобнее, потому что если свалишься здесь, я тебя с места не сдвину.