Люди и чудовища

Остальные в отряде продолжали обсуждать смерть Разрушителя и не смотрели на Темного. А Истен смотрел — конечно, не в открытую, а исподволь, незаметно — как он научился за последние дни. И первым заметил, как маг застыл, как окаменело его лицо, как с щек сползла краска. Как резким движением он вытащил из-за пазухи сверток, торопливо развернул. В солнечном свете блеснуло золото оправы и засиял кроваво-красный рубин. Обычный перстень, на который маг смотрел словно на явленное ему божественное откровение.

Истен недоуменно моргнул — показалось, будто цвет камня изменился, стал на несколько тонов темнее. Потом еще темнее — практически до черноты. Потом резко посветлел. И продолжил пульсировать: от алого до черного и обратно.

Истен перевел взгляд на Темного. Вид того был страшен — ни кровинки в лице, и само лицо как маска, из тех, что накладывают мертвецам. Радужная оболочка глаз обесцветилась, практически исчезла, оставив только черную точку зрачка.

Алый — черный, продолжал пульсировать рубин.

Алый — черный.

Алый — черный.

Как-то сам собой разговор остальных стих, воцарилась тишина. Истен рискнул отвести взгляд от камня — да, остальные теперь тоже смотрели на мага и на перстень в его руке.

Алый — черный.

И черный.

Только черный.

Пульсация прекратилась.

Вдруг повеяло холодом, зимним, пронизывающим и трава вокруг мага начала белеть, покрываться инеем, превращаться в ломкие ледяные иглы. Вот иней пополз дальше, и Истен напрягся, готовясь вскочить на ноги. Привлекать внимание мага движением не хотелось — Темный сейчас откровенно пугал — но и замерзнуть насмерть желания не было.

Рубин в перстне мага мигнул алым один раз, второй, и загорелся ровным красным светом.

Движение инея остановилось, ощущение холода схлынуло, трава начала оттаивать. И лицо мага вновь стало вполне человеческим, а глазам вернулся серый цвет.

Глава 8

Удар, выбивший воздух из легких.

Чернота.

Пробуждение.

Когда Альмар очнулся, память вернулась сразу, а вместе с ней удивление — почему он не чувствует боли? Или та столь сильна, что сознание не дает ее ощутить?

Упасть с такой высоты и не разбиться невозможно. Даже магу.

Мальчик открыл глаза — и первым делом увидел слабо освещенное лицо Ниты, склонившейся над ним. Лицо, отсвечивающее синим. Стена за ее спиной, также, как и наверху, была покрыта жуками-фонарями.

Альмар попытался встать — и не смог. Не смог даже поднять руку. Мог только моргать — и говорить.

— Что? — выдохнул. — Что со мной? Как ты здесь оказалась?

— Ты упал, — сообщила девочка, — а я пришла тебе помочь.

— Помочь? Ты можешь мне помочь? Я не умру? — говорить оказалось не трудно и не больно. Может быть, он не так уж сильно расшибся?

Нита нахмурилась:

— Конечно ты умрешь.

— Но…

— Ты же человек. Все люди умирают. Папа рассказал мне это, когда я была еще совсем маленькой. Я не хотела, чтобы люди умирали, но он сказал, что это невозможно изменить. Разве твой папа не говорил тебе этого?

Альмар моргнул. Да, Нита бывала странной.

— Я не умру сейчас? — уточнил он.

— Ой, — Нита виновато улыбнулась. — Нет, сейчас точно нет. Я же здесь.

— Почему я не могу пошевелиться?

— Когда ты падал, я поймала тебя в сеть онбо, но… м-м, понимаешь, эта… это заклинание пока мне не очень дается. Ты полежи пока так, а я вспомню, как это все распутать.

Нита немного отодвинулась, ее лицо приняло сосредоточенное выражение. Потом девочка подняла руки на уровень груди, ее пальцы задвигались, соединяясь, переплетаясь, вырисовывая что-то в воздухе. Альмар моргнул — показалось, что с кончиков ее пальцев струится серебристый свет. Но через мгновение это был уже не свет, а тьма — падающая жирными хлопьями. И — свет вновь, в этот раз красноватый. И — серый туман, и…

То, что исходило от пальцев Ниты, непрестанно менялось. Альмар попытался найти какой-то порядок в этих изменениях, запомнить ритм. Ритма не было. И тогда он просто стал наблюдать, молча, чтобы не сбить ее настрой.

— Готово! — воскликнула девочка, и сделала движение, будто собиралась хлопнуть в ладоши. Но ее ладони замерли, не коснувшись, а на лице отразилась тревога. Потом она уставила на Альмара указательный палец и свела брови:

— Пообещай мне, — сказала строгим тоном, — пообещай, что не будешь дразниться!

— Насчет чего дразниться? — не понял Альмар.

— Не важно! Насчет всего! Обещай! Никаких дразнилок!

— Э-э, — Альмар не представлял, что могло бы заставить его смеяться над Нитой. — Обещаю.

Нита хлопнула в ладоши.

Ничего не случилось.

Нита нахмурилась и хлопнула вновь. И Альмар ощутил, что вновь падает — на долю мгновения. За падением последовал несильный удар о что-то твердое, и мальчик понял, что вновь может двигаться.

— Так я висел в воздухе в твоей сети…? — спросил, садясь, и резко замолчал.

— Ты обещал! — Нита смотрела на него с тревогой.