Люди и фразы

Мировая известность пришла к Арьесу, когда его работа о детстве была переведена на английский язык. Он получил приглашение выступить с лекциями в США, и французская академическая публика была шокирована: кто это, откуда? Почему он, а не мы? И тогда профессиональные историки взяли с полки труд дилетанта… Они ведь занимались историей великих людей и грандиозных событий. А этот чудаковатый агроном зачем-то описывал никому не нужные подробности повседневной жизни людей «при старом порядке» (так французы называют все, что происходило во Франции до революции XVIII века). Ну что там может быть интересного?

Арьес, тем не менее, настаивал: да, физически и психически люди любого времени мало отличаются от современных, но их социальная жизнь и категории, в которых она описывается, могут быть совершенно другими, чем те, что привычны нам. Он сделал удивительный вывод: оказывается, в Средневековье не было детства. То есть дети, конечно, были, но… общество не признавало за ними никаких особых прав, не обращало внимания на их особые потребности. Сначала это были новорожденные младенцы, беспомощные и неспособные к труду, а потом они постепенно становились маленькими взрослыми: точно так же одевались, питались, работали, молились в меру своих маленьких сил. И никакого «самого прекрасного возраста».

Какой разительный контраст с современной цивилизацией, воспевающей и культивирующей детство, так что даже взрослые люди порой пытаются остаться в нем как можно дольше… Погодите, а если не было детства, значит, не было и особой подростково-молодежной культуры? И если человечество прожило так многие века и появилась эта культура относительно недавно, значит, она не есть нечто изначальное, совершенно необходимое, и…

В общем, вы понимаете, почему Арьес не преподавал в Сорбонне. Но за книгой о детстве последовала книга о смерти: как воспринимали ее в разные века, как строили свою жизнь люди, зная, что не вечны ни их близкие, ни они сами. Выбор этой темы тоже неслучаен: насколько современная цивилизация превозносит детство, настолько прячет она смерть подальше от наших глаз, словно это случайная неприятность. Арьес подробно рассказал нам о других подходах, и, как ни странно, его оценила вечно бунтующая молодежь: на одном из «готических» сайтов труд Арьеса назван «настольной книгой любого уважающего себя гота».

Пусть Арьес не был первым историком, обратившим внимание на жизнь обычного человека, но его неожиданный успех, пожалуй, произвел своего рода переворот. Сегодня нам привычно видеть на полках книги из серии «Повседневная жизнь человечества», а ведь еще полвека назад на эту самую повседневность историки обращали не больше внимания, чем архитекторы — на куличики играющих в песочнице детей. Как писал В. Маяковский: «…единица — ноль, единица — вздор». То ли дело ход войн и революций, смены правительств, великие открытия… Они важны, спору нет. Но сами по себе они еще не дают полной картины.

Не случайно манипуляторы историей вроде академика Фоменко легко переставляют эти великие имена и события в любом порядке. Убедительно по-своему выходит: этруски — это русские. А заодно русскими оказываются и пруссы, и осаждавшие Трою ахейцы, и вообще все подряд. Но стоит спросить: а как одевались эти самые этруски-русские, как строили свои дома, каким богам молились и как смотрели на окружающий мир — и окажется, что они делали это очень и очень по-разному. Фальсификация не выдерживает проверки деталями.

К тому же история великих людей и событий слишком легко поддается идеологическим перестановкам: позавчера у нас большевики официально были очень хорошими, вчера очень плохими, сегодня они вроде как средние, а что завтра? Не случайно столь популярным стал в последнее время фантастический жанр «альтернативной истории»: а что, если бы тогда повернулось вот так или вот эдак… В XX веке историю слишком активно переворачивали «сверху», вот и возникает у нас в XXI веке желание заняться тем же самым снизу, в частном порядке.