Люди и нелюди

Клемм улыбнулся. Согласие снова было достигнуто. Однако человечек засеменил прочь — маленький, щуплый, но словно несущий перед собой тучный живот толстяка, — и вышел вон из комнаты. Декларацию дописал под диктовку Клемма Джузеппе-Мария.

— О-у-у! — взвыл Пипино.

Он опять зевнул и опять спрятал лицо в ладони. Казалось, он задремал. Клемм надел часы на руку и сказал:

— Я опаздываю.

Открыв дверцу машины, он поискал взглядом собак.

— А собаки? — крикнул он.

Ему напомнили, что в последний момент он сам приказал вывести их из машины и оставить в гостинице.

Клемм приказал ехать в «Реджину».

— Быстро, — скомандовал он. — Rasch! Und dann schnell nach San-Vittore![25]

LXXIX

В гостинице собак отводил наверх молодой эсэсовец. Он не знал, что у каждой из них есть отдельный номер, ему просто было сказано: «Отведи собак наверх». Поэтому он запер обеих в комнате капитана и не снял с них намордников.

Некоторое время Гудрун и Блут смотрели друг на друга. Они сидели неподвижно и смотрели друг на друга, задрав головы. Потом Гудрун поднялась с места и стала кружить около Блута.

— Чего ты хочешь? — спросил Блут.

— У-у-у-о! — сказала Гудрун. — У-у-у-о! — Она не переставала кружить около Блута.

Каптен Блут тоже поднялся на ноги.

— Was willst du?

Он не делал ни шагу и только поворачивал голову вслед за рыскавшей вокруг него сукой, и вопрос его звучал все более сердито:

— Was willst du eigentlich?

— У-у-у-о! — отвечала Гудрун.

Гудрун была старая и сильная — настоящая волчица; Блут был моложе и ниже ее и не так силен. Не переставая повторять: «Чего ты хочешь?», он опустил голову и понюхал у нее под хвостом.

Гудрун яростно зарычала.

Она опрокинула Блута и старалась укусить его, несмотря на намордник.

— Was willst du denn?[26] — спросил Блут.

Он поднялся на ноги и стоял теперь настороже, а Гудрун снова принялась кружить около него.

— Хочу сожрать тебя, — ответила Гудрун. — Ich will dich fressen.

Блут засмеялся.

— Чего ты смеешься?

— Ха-ха! Mit jenem Zeug?[27] — сказал Блут.

Они возились так шумно, что в комнату вошел Сын Божий.

— Черт бы вас побрал! — сказал он и запер Гудрун в ее комнате, а потом вернулся за Блутом.

— О чем тебе было разговаривать с Гудрун? — сказал он псу. — Ее уже ничем не проймешь, нечего ей рассказывать, что мы с тобой задумали.

Он отвел Блута в его номер и дал ему есть на тарелке, которую обычно прятал в сторонке, и налил ему воды.

— У-гу, — говорил Блут.

— Угу, — отвечал Сын Божий.

Он снял с пса намордник, и тот уткнулся носом ему в ладонь, потом стал есть, но то и дело поднимал голову от еды, чтобы снова уткнуться в руку Сына Божия.

— Что ты имеешь со своей работы? — спросил Сын Божий. — Сидишь взаперти, голодаешь да изредка получаешь кусок сырого мяса. И это тебе по душе?

Ведь ради этого ты делаешь свое дело, только ради этого. Окажись я в твоей шкуре, я был бы уже далеко.

Блут поднял голову, сказал «угу» и снова уткнулся ему в руку.

— Куда они тебя хотели везти сегодня? Там уже и трава не растет, куда они отвозят. И всегда ты якшаешься с этим сбродом. Грязный народ, вот что я хочу сказать. По душе тебе эта грязь? Лучше уж с воришками якшаться. Блут. Надо менять жизнь.

Блут снова уткнулся ему в ладонь и даже лизнул ее, потом стал лакать воду.

— Гау, гау, — сказал он.

— Гау, — ответил Сын Божий. — Как так нет? Не чуешь ты, что ли, как они воняют? И даже нельзя сказать чем. Когда ты учуешь гиену, ты можешь сказать: это запах гиены. И когда учуешь стервятника, ты тоже узнаешь: это запах стервятника. Но чем от них разит? А ведь ты будешь вонять так же, если останешься с ними. Как капитан Клемм и как Черный Пес. Хочешь вонять, как Черный Пес?

— Вау, — сказал Блут.

— Так-то, милый, — продолжал Сын Божий. — Лучше пусть у тебя вся шерсть будет в навозе. Пусть на спине репейник вырастет. Лучше стать ходячей клумбой.

— У-гу, — сказал Блут.

— Вот и я говорю: угу. Нужно менять жизнь.

— У-гу! Гау, гау!

— Вот это верно! Потому что работа у тебя гнусная.

— Гау, гау!

— Ты знаешь, что ты делаешь? Гау, гау! Они тебе говорят: ищи — и ты ищешь. Они тебе говорят: найди — и ты находишь. Тебе говорят: хватай — и ты хватаешь. А знаешь, кого ты должен хватать?

— Гау, гау!

— Кого-нибудь вроде меня.

— У-гу, — сказал Блут.

— И это, по-твоему, порядочно? Хватаешь кого-нибудь вроде меня и выдаешь им. По-твоему, это честно?

Сын Божий говорил, сидя на корточках и опершись руками о пол, и пес лизнул его в лицо.

— Не пойдешь со мной? — спросил Сын Божий.

— У-гу, — сказал Блут.

— Даю тебе время до завтра, — продолжал Сын Божий. — Подумай, и мы все снова обсудим.

Он взял миску для воды, тарелку, выпрямился и пошел к двери.

— Бо-у-р-р-р-р, — сказал Блут.

— Гау, гау, — отозвался Сын Божий.

Каптен Блут шел следом, точно желая вместе с ним выйти из комнаты.

— Хочешь убежать со мной сейчас же? — спросил Сын Божий.

— Гау, — ответил Блут.

— Но я уйду сегодня вечером. Если хочешь, могу и тебя прихватить.

Он вышел и увидел в коридоре молодого эсэсовца.