Люди и положения (сборник)

М а р ф а. Прибери тогда, Господи, и меня, рабу, как теперь моя надежа и держава в гробу.

П а х о м (вновь пришедши в сознание). Прощаться надо, Кузьминишна. Пора. А то поздно будет. Отпусти мне, Христа ради, мои попреки, побои, не поминай бабьих своих слез и обид.

М а р ф а. Что ты, что ты, батюшка. Какая я против тебя праведница, у меня прощенья просить? Ничем ты мне не грешен, неповинен. Нету меня сердцов на тебя.

П а х о м. Ну и спасибо тебе, милая душа, что забыла мне кулаки да вожжи, злые мои слова. Все душе легче будет. А прочих лжей и вин на мне, воровства, нечестия, не приведи Бог. На то и отца Онуфрия надо бы мне. Гору бы окаянства я ему открыл, покаялся. А тебе язык не поворачивается. Через Фрола Дрягина я душу свою погубил. Фрол Дрягин, нечистая сила, меня по рукам, по ногам страшною тайной опилатил.

М а р ф а. Полно, батюшка. Весь мир во зле. Кто без пятна родимого? Один Бог без греха.

П а х о м. Через меня Луше такой крест – век в кромешных потемках.

М а р ф а. Что ты, Пахомушка! Куда заносишься? Какие мы Божьей управе судьи?

П а х о м. Как это тевонды того пса была кличка? Меня забудки стали брать.

М а р ф а. Какого такого пса, батюшка, Господь с тобой? Ино правда у тебя движение мозгов начинается, в уме мешаешься?

П а х о м. Лешку Лешакова свои залобанили, – много знал. Костыга, бают, в тюрьме дни кончил. А что они перед Фролом Каином? Сущие мальчишки.

М а р ф а. Знать, тебе маненько поле́гчало, Пахомушка, что ты так ожил, разговорился.

П а х о м. Тады это градом повалило. Проводы некрутов. Новобранцы из присутствия самовольно по домам разбрелись. На барина, упокойника, покушение. Покража. Шатание. Меня тогда Фрол, зелье бесовское, молчать подустил. В этот самый розыск сумцовский. Плач бе и рыдание и скрежет зубовный. Розги. Шомпола. Военный постой. Через нашу утайку раба Божия безвинного без малого на тот свет прогнали сквозь строй.

М а р ф а. Ты, никак, опять про Медведева, Прохора Денисова? Испытание великое, что и говорить. Смерти подвергался. Подвиг муки положил в кандалах сибирских. Зато как потом ему пофортунило! Какой талан счастье купил вытерпенным. Вольный казак кабатчик, извоз держит царской почте на зависть, в уезде сила, второй человек.

П а х о м. Хортом звали собаку. Вспомнил. Вспомнил. Страшная, черная была собака. Бывало, станет на задние лапы, передние тебе на грудь, тогда стой, глазом не моргни, руки по швам, а то беда. Гедеон этот, механик, нонешнего учителя домашнего отец, Гедеон этот сплоховал как-то раз, побежал. Ну пес энтот за ним, догнал и загрыз. Чтой-то словно малость мне лучше, твоя правда. Подымусь на локоть, перевернусь на другой бок. (Делает неловкое движение, вскрикивает от боли, валится навзничь и забывается.)