Люди и призраки

— Нет, не за само зеркало, а за то, что полез без спросу в опасное место.

— Там опасно? — Глаза Кондратия стали похожи на большие блюдца. — Чего ж ты туда полез?

— А откуда я знал…

На этом их разговор был неожиданно прерван голосом, раздавшимся, как показалось Мафею, с ближайшего дерева:

— Ваше высочество, где вы находитесь?

— В Поморье, — отозвался Мафей. — С Кондратием.

— Что вы там делаете?

— Общаемся.

— Попрошу вас извиниться перед своим собеседником и перенести ваше дальнейшее общение на другое время. Вы мне нужны, я вас жду в гостиной господина Жака. Он просит закрыть его кабинет, поскольку сам не в состоянии пересечь гостиную и дойти до двери. Здесь… э-э… кое-что произошло, и помещение выглядит не лучшим образом.

— Я понял, мэтр, — печально ответствовал Мафей. — Сию минуту. Только попрощаюсь и провожу кузена домой.

Небо было черное, как кровь дракона, и в нем медленно покачивался тонкий серпик умирающей луны. Скудного света едва хватало на слабенькую дорожку, мерцавшую на спокойной глади моря и уходившую в неведомую даль. Волны с тихим плеском накатывались на берег, лениво облизывали песок и неторопливо отступали, увлекая с собой некоторое количество этого самого песка, так и норовя плеснуть этой водно-песчаной взвесью прямо в лицо.

— Я точно сошел с ума, — сообщил король, сплевывая песчинки. — Как я согласился на это безобразие?

— Тебе не понравилось? — невинно поинтересовалась Кира, и Шеллар вдруг подумал, что минуту назад ему было совершенно наплевать на этот песок. Более того, ему было наплевать, где он находится, как выглядит и видит ли его кто-нибудь в этот момент. Это все были незначительные, не заслуживающие внимания мелочи. Теперь, постепенно приходя в себя, его величество наконец осознал, что песок во рту — это хоть и мелочь, но весьма неприятная. Однако то, как он выглядит, валяясь в чем мать родила посреди пляжа, его по-прежнему совершенно не волновало.

— Понравилось, — согласился он, продолжая отплевываться. — Только теперь у меня полон рот песка. А у тебя, наверное, не только рот. Вот посмотрим, если ты родишь мне маленьких песчаных крабиков…

— Значит, они присутствовали в твоей родословной, — засмеялась королева и, наклонившись, ласково обтерла ладонью его мокрое лицо. — И ты просто ищешь повод…

— Неправда, — возразил Шеллар. — Никакой живности мельче гнома в моей родословной не было. Да и насчет гнома — это только гипотеза, до сих пор не доказанная. И перестань по мне топтаться.

— Почему?

— Во-первых, ты можешь нечаянно наступить на что-нибудь очень нужное…

— Ах какие мы нежные! Лучше признайся, скольким несчастным женщинам ты переломал ребра в момент оргазма?

— Ты первая.

— Мои-то как раз выдержали, но дамы более хрупкие должны были непременно переломиться. Теперь я верю, что ты носил доспехи. А во-вторых?

— А во-вторых, если ты будешь продолжать меня соблазнять, мы опять наедимся песка.

— Прямо сейчас? Не успев выплюнуть предыдущий?

— Именно.

— Тогда не хватай меня за грудь, не хватай! А то сам соблазняешь, а потом на меня же сваливаешь!

— Я? — засмеялся король, вытягиваясь во весь рост и снова устремляя взор в небо. Луна наконец перестала качаться и прочно застыла на одном месте. — Это я тебя пинками выволок из дому на ночь глядя и потащил в воду?

— А разве я тебя силком тащила в воду? Сидел на берегу, застегнутый доверху, вот и сидел бы дальше. Я тебя не трогала.

— Как это — не трогала? А кто разделся донага и плескался тут в соблазнительных позах? Я, знаешь ли, не деревянный.

— Так и скажи, что тебе захотелось любви и ты сам повалился на песок. И нечего выдумывать, будто тебя кто-то тащил.

Король снова засмеялся и, приподнявшись на локте, оглянулся в сторону летней резиденции.

— Представляю, как развлеклись все, кто на нас смотрел. И стража, и прислуга…

— Тебя это смущает?

— Может быть, это прозвучит безнравственно, но нет. Мне только любопытно, смешно им было или завидно.

— Уверяю, что завидно.

— Прелестно, — мечтательно улыбнулся его величество и снова растянулся на песке. — Приятно сознавать, что наконец и мне кто-то позавидовал. А то до сих пор бывало наоборот.

— Я и не знала, что ты так завистлив, — поддела его супруга.

— Вот такой я мелочный, завистливый и бесстыжий. И ломаю дамам ребра. Я действительно настолько сильно тебя обнял?

— Это называется «обнял»? Ты меня стиснул так, что я чуть не задохнулась.

— Странно, а как же я и в самом деле до сих пор ни одну даму не сломал? Ну Камиллу, положим, не сломаешь, ее можно смело под кентавра класть… а остальные?

— Ты теперь намерен до утра размышлять об этой проблеме? Она тебя так беспокоит?

— Нет, меня волнует совсем другое.

— Что?

— Ужасная проблема. Хочется курить, но вставать лень. Кира, это не смешно. Это действительно проблема.

— Вставай, лентяй, и пойдем лучше искупаемся. Здесь глубоко?

— Глубоко. Мне до подбородка, а тебе с головой будет. Так что ничего хорошего из нашего предполагаемого купания не выйдет.

— Почему? Я умею плавать. А ты что, не умеешь?

— Плавать я умею. Но дело не в этом.

— А в чем?