Люди и Тени

И, крепко взявшись за руки, закрыв глаза, друзья хором произнесли взаимную клятву кузуни. В сырой подземной камере, в этом месте тоски и безысходности, зазвучали слова древнего, почти забытого языка. «Шамау, Лахана, Ту-байве! Та-хунa, эн-cа-лепата! Шиккай су-раманхе». В переводе с кузуни-хавач, древнего священного языка, это означало: «Верность, искренность, доверие. Отныне, и до самой гибели. Не взирая ни на что». Взаимная клятва древних кузуни.

— Начнём.

* * *

А тем временем Батташ и Тес-Нур спокойно попивали вино…

— Кислятина! — кривился Батташ. — Из северных княжеств. Вот бы сладкого, ханаарского…

— Нормальный вкус, — отвечал Тес-Нур. — Для истинных ценителей.

— Ну да, куда мне, потомку степняков, до тебя, аристократа!

Тес-Нур улыбнулся. На его пожилом и сумрачном лице улыбка казалась чудом. Как солнечный луч пробившийся сквозь тучи.

— Не кипятись, Бат. Давай лучше закажем яичницу с курятиной. Её-то любим мы оба!

— Да! — кивнул Шершень. — Любовный треугольник! Но счастливый.

Они находились не в городском трактире, а в небольшой харчевне для офицеров, в хозяйственной части дворца. Здесь было чисто и можно заказать почти любой продукт. Ну, кроме совсем уж экзотических, вроде щупальцев осьминога… Друзья устали от тревог и хлопот, что обрушились на них в последние несколько дней. Вот и решили «оттянуться». Ведь если не отдыхать вообще, можно «сорваться» и будет только хуже.

— Хорошо, — Батташ вдохнул запах блюда и зажмурился. — Как здорово, что можно зайти сюда и пропустить кружку-другую, подкрепиться хорошей едой. И хоть ненадолго забыть о войне…

Тес-Нур пожал плечами.

— А я не забываю о ней даже здесь. Увы!

— Так расслабься.

— Не могу. Меня тревожат мысли про Найпу, про «учёных». И про Цветок надежды. Как думаешь, почему он тогда стал алым?

Батташ задумался.

— Не знаю. Вообще, я слыхал, такое случалось и раньше. Но редко…

— Да. И всякий раз предвещало перемены!

* * *

А перемены всё приближались. Незаметно, но очень быстро. Сидя в заточении, глубоко под землёй, шпионы готовили побег. Они собирались свалить обратно в Столицу… прихватив с собой Наследницу.

— Майта, шершни тебя обыскали? — мрачно спросил Мараван.

— Да. Но в пределах приличий! Потому не заметили самого важного.

— Ну тогда начинай.

Девушка строго взглянула на друзей.

— Отвернитесь.

Затем села и взяла себя за левую ногу. Нажала какие-то кнопки, дёрнула за ремешки. Повернула ногу… и та отвалилась! Словно неживая. Да она и была неживая. Протез, причем настолько совершенный, что в нём можно даже бегать. И никто не заметил бы разницы. Технократские врачи знали своё дело! А их начальники разведки знали своё дело ещё лучше.

— Отлично, — кивнула Майта. Можете поворачиваться.

Девушка вставила протез обратно, нажала кнопочки, завязала ремешки — «нога» снова держалась накрепко. Но на полу лежал небольшой пакет, извлечённый из протеза, ведь тот был пустой изнутри.

— Здесь все, что нам нужно? — спросил, округлив глаза, Тариваш. Его, конечно, посвящали в подробности операции. Но всё равно парень немного удивился.

— Всё.

Майта извлекла из пакета колбу с синей жидкостью. Встряхнула. На лице девушки появилась едва заметная улыбка.

— Хорошо. Наденьте повязки.

Повязки нашлись не сразу, но довольно быстро. Мараван надел свою, легко и профессионально. Тариваш всё возился… Друзья ему помогли. Затем Майта и сама одела «намордник».

— Как дышится?

— Нормально.

— Ну что ж. Скрестите пальцы — пути назад нет. Была ни была!

И технократка разбила колбу. Синяя жидкость вытекла на пол, пузырясь и шипя. Испарилась… В сыром воздухе повис призрачный туман.

* * *

На первый взгляд могло показаться, что сторожившие камеру шершни расслабились и утратили бдительность. Но это было не так… Хотя да, они занимались своими делами. Один чистил оружие, другой курил. Третий, опершись о стену, закрыл глаза, думал о чём-то своём. Ещё два, присев на полу, играли в кости. Словом — отдых… На самом же деле, служивые слышали каждый звук, каждый шорох. Они умели всё замечать даже пребывая во дрёме. И если бы шпионы каким-то чудом открыли дверь и попробовали ускользнуть — реакция была бы молниеносно-быстрой и смертельной. Если бы кто-то попытался освободить шпионов извне — ему тоже не удалось бы подкрасться незамеченным. Да и нахрапом стражу тоже не задавить — отборные бойцы. Учились орудовать саблями с юных лет.

Пятеро бойцов находились прямо перед дверью, ещё десять в соседней комнате. Ещё пятеро — сторожили лестницу. Шансов на побег — ноль. Но шпионы были иного мнения.

— Откройте! Ему плохо! Откройте! — просто таки душераздирающие крики из тюремной камеры.

Их едва слышно — ведь дверь толстенная, но всё-таки можно разобрать слова.

— Откройте! Он умирает!

«Арестанты» отчаянно били в дверь. И, судя по голосам, уже рыдали…

Масур глянул на подчинённого.

— Ну что? Заткнём им глотки?

— Давай! — ухмыльнулся молодой шершень. — Пускай не вопят.

Вмешался третий служивый:

— А если они хотят удрать?

Масур хохотнул:

— Конечно хотят. Но они не знают, насколько мы сильны. Идём, поставим их на место. И, в конце концов, может один из них и правда умирает?