Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Остается добавить, что после взятия Кексгольма Вилим Геннин продолжил службу на берегах Невы. Как засвидетельствовал пленный шведский офицер Л. Эренмальм (Lars Johan Ehrenmalm), в 1712 г. в Санкт-Петербурге «подполковник Хенниг надзирал за артиллерией и фортификационными работами»[443]. Да и сам 1712 г. открылся в будущей столице грандиозным фейерверком, который был «учинен» 1 января перед дворцом А. Д. Меншикова «чрез подполковника Генника».

Согласно отпечатанному в Петербургской типографии четырехстраничному «Изъявления феирверка», в ходе его представления возникали фигуры Петра I на коне, богини Цереры с копьем и рогом изобилия, появлялась Швеция — в виде змеи, извивавшейся между коронами России, Турции и Польши. Затем орел, символизировавший Россию, поражал стрелами льва (Швецию), после чего из морских волн поднималась крепость (Санкт-Петербург) с кораблями, заплывавшими в ее гавань[444]. Так что В. Геннину вполне пригодились навыки по «устройству разных фейерверков», о которых он объявил в далеком 1698 г. при вступлении в российскую службу.

А вот профессиональное знакомство Вилима Геннина с литейным делом сыграло важную роль в его карьере несколько позднее. Но это был уже совсем иной этап жизненного пути уроженца Зигена Георга Вильгельма Геннина, навеки вошедшего в анналы российской истории под именем Вилима Ивановича Геннина.

М. А. КОСОЙ — КАМЕНЩИК, ЕРЕТИК, ОБЕР-ФИСКАЛ [445]

Вопрос о персональном составе органов власти традиционно относится к кругу тех, актуальность изучения которых неоспорима. В самом деле, без надлежащего объема изысканий о карьерном пути и социальном облике лиц, образующих корпус государственных служащих, невозможно ни составить целостное представление об истории государственного аппарата соответствующего периода, ни установить господствующие тенденции в проводившейся верховной властью кадровой политике. В истории России в этой связи особенный интерес представляет первая четверть XVIII в. — время многих административных перемен и неординарных судеб.

В ряду представителей высшей бюрократии петровского времени одной из наиболее загадочных фигур следует признать М. А. Косого, занимавшего в 1724–1725 гг. должность обер-фискала. В единственной небольшой работе о Михаиле Косом, опубликованной в 1998 г., оказались рассмотрены лишь отдельные эпизоды его биографии[446]. Между тем жизненный путь Михаила Андреевича заслуживает более подробного освещения.

Настоящая статья являет собой первый опыт систематического жизнеописания М. А. Косого. Источниковую основу статьи образовали преимущественно документы, разрозненно отложившиеся в восьми фондах трех федеральных архивов (прежде всего, в фонде 248 Российского государственного архива древних актов и в фонде 796 Российского государственного исторического архива). Кроме того, ценные сведения о Михаиле Косом содержатся в таком весьма содержательном повествовательном источнике, как составленная Л. Ф. Магницким «Записка о деле Тверитинова», введенная в научный оборот Н. С. Тихонравовым и опубликованная в 1882 г.[447]

На сегодня достоверно известно, что родился М. А. Косой в 1662 г.[448] Последующие сведения о биографии Михаила Косого относятся к 1682 г., когда он — записной каменщик, тяглец столичной Кошельной слободы — принял участие в беспорядках в Москве в период безвластия после майского выступления стрельцов. Согласно Записной книге Приказа каменных дел, в 1682 г. М. А. Косой «с товарыщи… ходили бунтом к дьяком и подьячим на дворы и брали с них денги»[449]. Впрочем, по убедительному предположению А. В. Лаврентьева, каменщики во главе с Михаилом Косым занимались не грабежом, а просто насильственно взыскали суммы, причитавшиеся им за возведение на Красной площади в конце мая — начале июня 1682 г. каменного столпа, прославлявшего стрельцов[450].

Как бы то ни было, криминальные похождения каменщиков не остались безнаказанными. Взятые под стражу после восстановления порядка, они были в 1683 г. отправлены в ссылку в Сибирь. В ссылке Михаил Косой пробыл около пяти лет. Обстоятельства его возвращения в Москву поныне остаются туманными.

Лично знавший каменщика «арифметики учитель» Л. Ф. Магницкий утверждал впоследствии, что М. А. Косой прибыл в столицу «тайно собою», иными словами, бежал из ссылки[451]. По словам жены Михаила Андреевича Натальи, ее муж был «взят к Москве по-прежнему… по челобитью матери ево, Михайловой». Поиски указа об освобождении Михаила Косого, предпринятые в 1714 г. в архиве Приказа каменных дел, оказались, однако, безуспешными[452]. Вероятно, М. А. Косой в самом деле самовольно покинул место ссылки.