Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Энслин установил маршрут «кавалера Фрелиха» до местечка Бирген. Оттуда Авраам Павлович переместился в Гессен-Кассель. Кольцо вокруг беглеца сжималось. В августе 1720 г. царские агенты вели за ним уже постоянное наблюдение. Со дня на день капкан должен был захлопнуться. П. И. Ягужинский успел даже санкционировать раздачу участникам захвата бывшего резидента части имевшихся при нем денег[536].

И все-таки Аврааму Веселовскому сопутствовала удача. Предупрежденный кем-то в последний момент о западне, он спешно выехал в Гамбург, где сумел скрыться от преследователей. Тайная операция провалилась.

Сложившаяся неудачно не только в секретной, но и (как уже говорилось) в официальной части венская миссия оказалась последним дипломатическим опытом Павла Ягужинского допрокурорского периода. Вернувшись в Россию в апреле 1721 г., Павел Иванович не получил никакого назначения. Так продолжилось до 18 января 1722 г., когда Петр I собственноручно начертал: «В генералы-прокуроры Павла Ягузинского…»[537] 22 января 1722 г. П. И. Ягужинский был произведен в генерал-лейтенанты. Бывший царский камердинер окончательно вошел в ряды высшей бюрократии Российской империи.

Как же складывалась деятельность Павла Ягужинского в должности генерал-прокурора Сената, во главе новоучрежденной прокуратуры России? Осветить этот сюжет с исчерпывающей полнотой на сегодня не представляется возможным — по причине утраты основного комплекса документов канцелярии генерал-прокуратуры за 1722–1727 гг. Однако, благодаря образцово сохранившемуся протокольному и указному делопроизводству Правительствующего сената за 1722–1727 гг., имеется возможность установить все случаи, когда Сенат выносил решения как по представлению непосредственно генерал-прокурора, так и по представлениям прокуроров коллегий и надворных судов. Именно сенатская документация позволила с надлежащей достоверностью и отчетливостью реконструировать направления деятельности генерал-прокуратуры России в первое пятилетие ее существования.

Не останавливаясь на этих страницах на общей характеристике линий компетенции генерал-прокуратуры (что было предпринято в рамках иной работы)[538], необходимо коснуться тех из них, в рамках которых наиболее отчетливо проявилась деятельность П. И. Ягужинского. Первой таковой линией явилась передача Павлом Ягужинским Сенату высочайших указов и повелений. Напрямую не предусмотренная в законодательстве, эта линия компетенции превращала генерал-прокурора, образно говоря, не только в «око», но и в «уста» самодержца.

Согласно указным книгам и протоколам Сената, в 1722 — январе 1725 г. Павел Ягужинский огласил шесть адресованных сенаторам указов и повелений Петра I: четыре — в 1722 г. и два — в 1723 г.[539] За 1724 г. ни один случай оглашения Павлом Ивановичем именных указов и повелений в сенатском делопроизводстве зафиксирован не был. Примечательно, что по содержанию направленные в Сенат через генерал-прокурора высочайшие повеления носили преимущественно узкораспорядительный характер.

Так, оглашенное П. И. Ягужинским 21 июня 1723 г. императорское указание касалось покупки и последующей реставрации доставленной из Швеции некогда трофейной русской пушки времен Ивана Грозного; оглашенное 22 сентября 1723 г., — покупки таких же привозных мортир литья 1654 г. Уместно заметить, что в первой половине 1720‐х гг. зачитывание высочайших указов и повелений отнюдь не являлось исключительной прерогативой Павла Ягужинского. Этим в указанное время занимались и другие лица (наиболее часто А. В. Макаров, А. Д. Меншиков, П. А. Толстой).

Еще одну линию компетенции генерал-прокуратуры (закрепленное в ст. 10 закона «Должность генерала-прокурора» от 27 апреля 1722 г.[540] право инициативы по вопросам совершенствования устройства и функционирования государственного аппарата и по социально-экономической тематике) П. И. Ягужинский воплотил на практике при жизни Петра I всего дважды. В августе 1722 г. генерал- и обер-прокуроры выступили с идеей осуществить масштабную проверку финансовой деятельности ответственных за различные сборы подьячих за истекшее трехлетие. Наконец в октябре 1724 г. П. И. Ягужинский и обер-прокурор И. И. Бибиков подали обширный проект о реорганизации сенатской канцелярии[541].

Нельзя не отметить, что после кончины Петра I Павел Иванович стал использовать право выдвижения инициатив значительно чаще[542]. Так, в октябре 1725 г., по инициативе Павла Ягужинского, Сенат подал императрице обширный доклад о необходимости снижения налогового бремени на крестьян[543]. В наибольшей же мере позиция первого генерал-прокурора по вопросам государственного строительства и социально-экономической политики отразилась в представленной им Екатерине I в 1726 г. «Записке о состоянии России», в которой предлагался комплекс мер по улучшению внутреннего положения страны[544].