Люди или нелюди

— Да бери, бери! Стыдного нет. Не все же без сердца — поймут…

Мужичонка с сидором решительно крякнул, с досадою полез за пазуху.

— И правда, девка, с миру по нитке — голому рубаха. Я тоже вот к детям еду, с гостинцами… Да бери ты, коли дают!

Женщина глядела в землю и не шевелилась, над впалыми щеками проступили два вишневых пятна. Чей-то густой решительный бас взорвался за платками и кепками:

— Чего вы как нищенке суете! Пройди кто по очереди да собери! Не откажут!

Парень в кубанке с размаху хлопнул себя по коленке:

— Вер-на! Организация нужна!..

Он сорвал с себя кубанку, достал из кармана пятирублевую бумажку, повертел ее перед толпой — любуйтесь, что жертвую! — шагнул к старухе.

— Кидай, бабуся, свой рублишко! И ты, дядя!.. Граждане! Кто сочувствует… Граждане! Не обременяя себя, так сказать, по мере возможности!.. Каждый может оказаться в стеснительном положении… Спасибо!.. Тронут!.. Еще спасибо…

Очередь уставших, издерганных людей, только что накаленных недоброжелательством, только что презиравшая эту приведенную милицией женщину, завидовавшая ей, считавшая едва ли не врагом, теперь охотно бросала в подставленную кубанку смятые деньги.

А женщина смотрела вниз, щеки ее цвели пятнами и блестели от слез.

Парень, разрумянясь, посверкивая зубом, прижимая кубанку, прошествовал к окошечку кассы, обернулся к очереди.

— Прошу кого-нибудь сюда — для контроля! Хотя бы ты, дядя, проследи: не для себя, пользуясь случаем, только для нее!.. Чтоб не было неприятных недоразумений, чтоб честно и благородно до конца!

И опять из-за платков и кепок прокатился давящий бас:

— Бери и себе заодно, раз так! Что уж, всех одним билетом не спасешь!

— Нет, я честно и благородно до конца!.. Ни в коем разе!

Женщина стояла, уронив вдоль тела рукава ватника, и плакала.

15

Парень в кубанке достал билет, сел в поезд. И что — стал другим, уже не хамовитым по натуре, а чутким? Наивно думать. Он остался прежним.

Но если он окажется в таком человеческом устройстве, которое заставит его не от случая к случаю, а год за годом поступать отзывчиво, не хамовито, то можно ли сомневаться, что отзывчивость у него превратится в привычку, привычка — в характер. Изменится личность.

Люби ближнего своего, не убий, не лжесвидетельствуй!.. Пророки и поэты, педагоги и философы тысячелетиями на разные голоса обращались к отдельно взятому человеку: совершенствуйся сам, внутри себя!

Я бы рад самоусовершенствоваться — любить, не убивать, не лгать, — но стоит мне попасть в общественное устройство, раздираемое непримиримым антагонизмом, как приходится люто ненавидеть, война — и я становлюсь убийцей, государственная система выдвигает диктатора, он сажает и казнит, заставляет раболепствовать, я вижу это и молчу, а то даже славлю — отец и учитель, гений человечества! В том и другом случае лгу и не могу поступить иначе.

Благие призывы моралистов ко мне: совершенствуйся! Они давно доказали свое бессилие.

Мы все воедино связаны друг с другом, жизненно зависим друг от друга в одиночку не существуем, — а потому самосовершенствование каждого лежит не внутри нас: мое — в тебе, твое — во мне!

Не отсюда ли должна начинаться мысль, меняющая наше бытие?

* * *

Итак, перед нами прошли картинки нашей истории. Сам их видел, сам играл в них скромную роль. В биографии одного человека не умещается необъятная жизнь народа. А потому все-таки картинки, нечто отрывочное, не охватывающее пройденный период истории целиком. Однако и это отрывочное заставляет задумываться...

Существует широко распространенное убеждение — люди своим дурным поведением сами портят себе жизнь. Если б каждый из нас силой своей воли заставил себя быть честным, а не лживым, добрым, а не злым, любил, а не ненавидел ближнего своего, то мир и благоденствие наступили бы на белом свете. Именно к этому испокон веков призывала религия, именно так в свое время считал и я, противник религиозности, так думают теперь едва ли не все, кто недоволен жизнью.

Но приглядимся повнимательней к самим себе, к своему поведению, подойдем к нему с беспристрастно строгой оценкой. Всегда ли мы ведем себя безупречно, не совершаем ли поступков, наперед зная, что они недостойны, могут принести несомненный вред? И только ли потому мы это делаем, что подвержены некоторой порче — недостаточно стойки нравственно, слабовольны и пр. и пр.? Да нет же, нас часто заставляют обстоятельства, они оказываются намного сильней нас. Внешние обстоятельства, внешние по отношению ко мне... Из всего внешнего на меня больше всего влияет не окружающая природа, не некая умозрительная среда, а окружающие люди. Опять же, не было, нет и не будет человека, способного жить сам по себе, независимого ни от кого.

Окружающие нас люди — бесформенная масса, случайное скопление? Нет, люди вокруг нас всегда намеренно или невольно выстраиваются в определенную структуру, в упорядоченную систему. Самые всеобъемлющие человеческие построения — это общественные, вмещающие в себя многомиллионные массы, целые народы.