Люди как боги

В новом помещении, маленьком и скудно освещенном, Орлан приказал мне остановиться. Я стоял посреди комнаты. Орлан с телохранителями подошел к двери напротив, и она открылась им навстречу.

В помещение вприпрыжку вбежал человек, и я сразу узнал его. Это был Андре. Он двигался не как Андре, у него была старческая сгорбленная фигура, он уныло, не как Андре, склонял голову, нелепо размахивая руками, нелепо, скрипучим голосом что-то бормотал. Ничего не было у него от Андре, все было иное, незнакомое, неожиданное, непредставимое!.. Но это мог быть только Андре!

– Андре! – закричал я, кидаясь к нему.

Он поднял голову, и я увидел его лицо, постаревшее, изможденное, до того непонятное, что восторг мой мгновенно превратился в страх. Я прижал Андре к груди, застонал от ликования и боли, но в ту же минуту понял, что не одну радость принесет воскрешение Андре из небытия, и, может быть, меньше всего – радость.

Андре оттолкнул меня. Он меня не узнал.

– Андре, – молил я. – Взгляни же, это я, Эли, твой друг Эли, вспомни, я же Эли, я – Эли, Андре! Андре!

Он с тоской отворачивался. Я рванул его к себе. Он смотрел на меня и не видел; зрячий, он был слеп. Такие глаза я иногда замечал у людей, которые тяжело задумались. Только здесь все было безмерно, нечеловечески жестоко усилено.

Я снова обрел Андре, но он не вышел ко мне, он был в каком-то своем далеком мире. Он лишь внешне присутствовал здесь – его не было!

– Андре! – кричал я в отчаянии. – Это же я, Эли! Андре!

Он сумел вырваться и побежал. Я догнал его, еще сильнее рванул к себе. В исступлении я был готов бить его, рвать ногтями, кусать, целовать, обливать слезами – только бы это вернуло его в сознание. Он должен узнать меня, должен вспомнить себя и друзей – лишь это одно я отчетливо понимал, когда, хрипя от ярости, тряс его.

Андре, страдальчески закрыв глаза, бессильно мотался в моих руках. Он вдруг побледнел, а длинные огненные кудри – единственное, что сохранилось от прежнего Андре, – то закрывали, то освобождали его лицо, вспышками пламени проносились перед моими затуманившимися зрачками, это одно я видел с ясностью: кудри Андре вспыхивали.

Орлан и два телохранителя бесстрастно стояли в стороне. Я оставил Андре и подскочил к Орлану:

– Уроды, что вы сделали с Андре? Зачем его лишили разума?

Ответ Орлана прозвучал так торжественно и скорбно, что, вероятно, только это удержало меня от рукопашной схватки:

– Великий не хотел лишать его разума.

В бешенстве я прикусил свою руку, чтобы внешней болью перебить внутреннюю. Еще лучше было бы заплакать в голос, проклиная судьбу, и врагов, и себя, ибо я сам больше всех людей был виноват в нынешнем состоянии друга. Но на слезы мне не хватило сил. И я кусал руку, чтоб хоть так перебороть себя. Андре, сгорбленный, жалко качающий головой, уже не старался убежать, хотя я его больше не держал.

А неподалеку равнодушно-неподвижно возвышались три призрачно похожих на людей нечеловека.

Внезапно до меня донесся тихий голос, Андре монотонно пел, покачиваясь в такт мелодии:

Жил-был у бабушки серенький козлик,
Ах, серенький козлик, ах, серенький козлик…

Пел он тоненько и жалобно, никогда прежде я не слыхал у Андре такого голоса.

Я повернулся к Орлану:

– Чего вы хотите от меня?

– Человек Андре поступает в твое распоряжение, адмирал Эли.

– Идем, Андре, – сказал я и потянул его за рукав. Я снова шел за Орланом, а позади покорно плелся Андре.

6

К нам кинулся Камагин и в ужасе отпрянул. Он мало общался с Андре, но узнал его сразу. Ромеро, побелев, подскочил к Андре. Среди наступившей тишины со стуком упала на пол его трость – он даже в плену не расставался с нею.

– Андре! – прервал молчание страшный шепот Ромеро. – Эли!.. Вы понимаете?

– Да, – сказал я горько. – Оболочка осталась, духа нет.

Ромеро взял Андре за руку. Теперь он говорил так спокойно, будто они встретились после недолгой разлуки и ничего не произошло:

– Здравствуй, Андре. У нас тебе будет хорошо, мы твои старые друзья. Идем, идем!

Он тихонько тянул и подталкивал Андре, тот, покачивая багрово-красными локонами, медленно шел – без охоты, без сопротивления, без понимания… Мой взгляд встретился с отчаянным взглядом Мери. Я хотел вздохнуть, но не хватило силы. Надо было напрячь мускулы, раскрыть рот – я не сумел ни того ни другого. Мери положила руку мне на плечо – я судорожно глотнул воздуха.

– Забавно, – только и проговорил я, силясь улыбнуться. – Вроде кратковременного паралича.

– Присядь, – сказала Мери.

Я примостился к сыну. Похожие на желоба нары неожиданно оказались удобными, на них можно было покачаться, как в гамаке. Астр со страхом смотрел на меня. Мне наконец удалось улыбнуться.

– Наши постели, кажется, покоятся на силовых опорах, – сказал я, только сейчас разглядев, что они висят в воздухе. – Почему ты не играешь, Астр? Я видел, как ангелы помогали тебе нести игрушки, а одного пегаса, хитрец, ты навьючил, как верблюда.

– Мне не до игр, отец, – сказал он грустно.