Люди как боги

Но люди оказались неожиданно иными. Они сумели рассеять в Плеядах флот разрушителей, а в Персее взорвали одну из планет. Ему, Великому разрушителю, пришлось запретить своим кораблям выход на галактические дороги, захваченные людьми.

Зато тем прочнее он укрепился в звездном скоплении. Здесь его мощь опирается на шесть первоклассных крепостных планет со сверхмощными механизмами для искривления внутреннего звездного пространства. Нет в мире силы, способной прорвать такую ограду.

– Три наших корабля ее, однако, прорвали!

– Вам повезло: в момент вторжения вдруг ослабели защитные механизмы Третьей планеты. Больше это не повторится.

– Если вы не хотели нашего вторжения, то почему не выпустили нас обратно? – немедленно поинтересовался я.

– К переговорам это отношения не имеет, – прогремел он. – Важно, что вы захвачены нами, а не наоборот.

Что мы захвачены, я отрицать не мог.

Он повторил, что кое в чем мы превзошли разрушителей, зато многое у нас несовершенно, словно мы на заре цивилизации. Если мы объединимся, ничто не сможет нам противостоять.

– Так уж ничто? Зловреды… виноват, разрушители контролируют маленький район Галактики, звездные владение людей и того меньше. Не смело ли говорить о всеобщем владычестве?

Ответ Великого разрушителя был так неожидан, что я не сразу оценил его важность:

– Понимаю твой намек. Могущество рамиров, естественно, несравнимо с вашим и нашим. Но рамиры давно покинули скопление Персея и занялись перестройкой ядра Галактики: им не до людей и разрушителей, тем более не интересуют их трусливые галакты.

Я выслушал властителя так, словно знал о рамирах куда больше его. Мои друзья были более несдержанны: дешифратор донес до меня гул удивленных голосов.

– Оставим рамиров, у них хватает своих забот. Поговорим о принципах предлагаемого вами братства людей и разрушителей.

– Принцип элементарен: объединить в один кулак наше разрозненное могущество.

– Слишком элементарно для принципа. То, что вы назвали, – средство осуществления цели, а не цель.

– Я могу рассказать и о цели.

– Да, расскажите, пожалуйста.

Ничего нового о своих целях он не сообщил – те же подлые принципы угнетения слабого сильным, космическое варварство и разбой. Он предлагал не содружество, а совражество – ненависть ко всему, что будет не «мы». Он был безмерно упоен собой, если всерьез предлагал это людям. К тому же ему не хватало проницательности, этому Великому разрушителю с голосом водопада.

Я в ответ прочитал наизусть Конституцию Межзвездного Союза.

Великий разрушитель разгневался.

– Ты забыл, где находишься! – прогремел он.

– Хорошо помню! Я нахожусь у своих врагов.

– И ты осмеливаешься предлагать мне освободить покоренные народы и завести отвратительную взаимопомощь?

– Без этого немыслимо созидательное существование. Хотите вы или нет, с вами или против вас, но эти принципы пробьют себе дорогу.

Ему показалось, что он нащупал мое слабое место. Логика у него была доктринерского склада, в ней отсутствовала широта мысли. Наш спор был неравным – но не тем неравенством, на какое он рассчитывал.

– Ты сказал – созидательное существование? Чепуха! В мире существует один реальный процесс – разрушение, нивелирование, стирание высот. И мы своей разумной деятельностью способствуем ускорению этого стихийного процесса.

– Разумная деятельность людей иная.

– Значит, она неразумна. Вселенная стремится к хаосу. Разумно одно – помогать его распространению. Только в хаосе полное освобождение от неравенства и несвободы.

– Но ведь вы, разрушители, создали самую могущественную организацию в мире. Ваш жестокий порядок, ваша чудовищная несвобода для всех…

– Организация создана для увеличения дезорганизации, порядок служит для насаждения беспорядка, а всеобщая несвобода – лишь временный этап для абсолютного освобождения всех от всего… Мы содействуем глубинным стремлениям самой природы.

Он вел спор с самонадеянностью мещанина, уверенного, что мир исчерпан в его непосредственном окружении. Он был недоучкой, объявившим свое невежество философской системой, софистом, ловко сыплющим парадоксы. Разбить его было легко. Я сомневался лишь в одном: поймет ли он, что его разбили.

В голосе его грохотало торжество:

– Ты молчишь – значит, признаешь себя побежденным!

– Вы опровергаете самого себя.

– Это надо доказать.

– Разумеется. Начинайте обосновывать свое мировоззрение, а я покажу, что из каждой вашей посылки следует вывод, противоположный тому, какой делаете вы.

– Можно и так, – согласился он. – Моим подданным будет полезно лишний раз утвердиться в основах нашей философии, хотя она и без того прочна.

– И людям тоже полезно послушать курс вашей философии, – сказал я, но до него не дошла скрытая угроза этих слов.

Начал он, впрочем, оригинально. Вселенная возникла когда-то как бездна чудовищных различий. Пустое пространство – и звездные сверхгиганты, усложненная биологическая жизнь – и аморфная плазма; на этом полюсе – торчащий как пик, всегда индивидуализированный мыслящий разум, на том – скудость разобщенных тупых атомов.