Люди как боги

– Два конца одной палки, – повторил я свою мысль. – Им, конечно, надо помочь, но всему народу, а не сектам. Отвергатели ничем не лучше ускорителей. Я не обидел тебя, Оан?

– Нам нужна помощь, – ответил он. – Если вы способны помочь всем аранам, помогите.

В планетолете мы связались с эскадрой. Ирина непрерывно передавала на корабли все, что мы видели и что переводил Оан.

– Обращаю внимание, Эли, что у нас мало данных об Отце-Аккумуляторе и Матери – Накопительнице молний, хотя, судя по всему, они играют важную роль в жизни аранов, – сказал Олег. – Наше мнение – освободить тех, кто предназначен в жертву. Самосожжения не допускать.

– Это приказ, Олег?

– Это совет.

Я задумался – и надолго. Наши решения и поступки противоречили друг другу. Только что мы постановили не вмешиваться в споры отвергателей и ускорителей и взяли на себя лишь одну обязанность – облегчить условия существования на планете. Но как помешать самосожжению без борьбы с ускорителями?

Не вступаем ли мы на путь, приводящий прямехонько в объятия одной из сект? Освобождение самосожженцев превратит ускорителей в наших врагов, – нужно ли на это идти?

– Эли, что с тобой? – мысленно воскликнул Лусин. – Неужели ты не хочешь спасти несчастных?

– Обращаю ваше внимание, дорогой друг: свободные ли они самоубийцы или насильственно казнимые, они – жертвы, – заметил Ромеро. – И это – главное!

Я обратился к Оану:

– Твои сторонники собираются завтра спасти обреченных. Им это удастся?

– Нет. Мы уже не раз нападали на ускорителей – и ни разу не получилось. Мы просто не можем бездействовать, когда наших братьев казнят. Завтрашнее нападение – это отчаяние.

После этих слов колебаться было нельзя. Но я все не мог заставить себя принять решение. Мери удивленно сказала:

– Раньше я не замечала в тебе трусости, Эли.

– И нерешительности, – добавил Ромеро. – Борьба всегда была вашей стихией, дорогой друг.

– Будем действовать по обстановке, – сказал я. – Быть равнодушным к чужому несчастью мы себе не разрешим.

До меня донесся голос слушавшего наши разговоры Камагина. Маленький космонавт поддерживал только крутые решения.

– Наши звездолеты всегда готовы прийти на помощь. Если командующий позволит, я подведу своего «Змееносца» на дистанцию максимального сближения с планетой.

Олег разрешил вывести «Змееносца» из общего строя эскадры.

– Радуйся, – сказал я Лусину. – Все будет по-твоему.

– Я буду радоваться завтра, когда собственными руками спасу осужденных!

Если бы он знал, что ждет его завтра…

Мои друзья разошлись по каютам. Оан тускло фосфоресцировал на пригорке: на родной планете ему было лучше, чем на борту планетолета. Я вышел к океану. Он накатывался на берег – рядом и в отдалении ухали подъеденные скалы. Мне хотелось ступить на океан, пройтись по нему: анализаторы установили, что плотность жидкости почти сравнима с плотностью ртути, даже железо не смогло бы здесь потонуть, не то что я в легком скафандре. Но жидкая среда была агрессивна, я побоялся рисковать перед завтрашними испытаниями. Вдоль берега перебегали мерцающие силуэты морских зверей. Я бросил в темную жидкость два куска стали. Первый достиг поверхности и вспыхнул: наверх вырвался столб пламени, на пламя метнулись морские хищники и мигом проглотили его. А второй кусок какое-то мерцающее животное захватило еще в воздухе. Сталь ярко засветилась в его теле, раскалилась, расплавилась, растеклась и растворилась – и через минуту опять ничего не было, кроме темного океана и фосфоресцирующего хищника, ждущего новой подачки, и других хищников, ошалело заскакавших вокруг в надежде урвать такой же кусок.

Ночь Темных Солнц переходила в день Пыльных Солнц.

Я никогда не видел зрелища безотрадней, чем рассвет на Арании. Черная мгла превращалась в мглу желтую. Из черного океана выкатились три оранжевых шара и стали торопливо карабкаться вверх. Океан уползал от суши, оставляя кромку изуродованного берега и полосу выброшенных осадков. Морские звери погружались в глубину – они были тварями ночного бдения.

Ночью Арания казалась таинственней, ей можно было примысливать всякое, в том числе и красоту. В пыльном свете дня она предстала уродливой. Ко мне приблизился Граций.

– Неустроенная планета, Эли. Если бы ее перенесли в Персей, даже галактам понадобились бы тысячелетия, чтобы создать элементарные удобства.

– Элементарные удобства галактов превзошли бы, Граций, самые смелые мечты аранов о рае.

Вслед за Грацием из планетолета вышел Орлан, за ним – Ромеро и Лусин. Мери и Ирину пришлось вызывать: они прихорашивались, укладывая змееволосы на скафандрах в каком-то особом порядке.

– Мери, – сказал я. – Женского в тебе больше, чем нормально человеческого. К чему эти ухищрения, милая? Первая же встреча с ускорителем заставит ваши волосы встать дыбом, а уличная толкотня превратит изящную прическу в частокол царапающихся рук.

Меня особенно смешило, что они пытаются уложить волосы при помощи волос же – иных орудий захвата не было. Мери весело возразила:

– Тебе не приходило в голову, что женственность и есть самое нормальное человеческое среди всего человеческого?