Люди – книги – люди. Мемуары букиниста

Это происходило после работы, все были ужасно голодными да ещё и прогулялись. Глотать холодное мороженое на пустой желудок мне лично не очень хотелось, поэтому я даже обрадовалась, увидев, что «Метелицу» осаждают плотные ряды совсем молоденьких мальчишек и девчонок – школьников и студентов, сквозь которые нам никогда не пробиться. Всё же мы пристроились в хвост огромной очереди и некоторое время как-то странно качались, как на волнах, вместе со всей огромной толпой из стороны в сторону. Затем благоразумие взяло верх, мы выбрались из этого безумного омута и стали обдумывать, куда бы теперь податься.

Сначала тыкались по очереди в разные забегаловки на Новом Арбате, потом перебрались на Старый Арбат и там, когда совсем уже отчаялись, нашли приют в заведении неподалёку от Арбатской площади, которое на языке того времени метко называлось «гадюшником».

Это и вправду был настоящий гадюшник: стены серые, полы чёрные, свет тусклый, метрдотельша под хмельком, дым коромыслом. В общем, как-то мы там расселись, и тут оказалось, что в меню только три названия – коньяк, шампанское и мороженое. Шикарный выбор, особенно когда живот подводит с голодухи, не правда ли? Однако делать было нечего, коньяк мы дружно отринули, а на мороженое с шампанским пришлось согласиться.

В жизни не видела, чтобы наши девы так быстро нализались. Конечно, виной всему были наши пустые животы и избыток шампанского. Друг Евгений, скажем прямо, не поскупился и заказал сразу бутылок пять, а нас всего было человек шесть-семь. При этом надо из этого количества исключить меня: я шампанское почти не пила, не потому, что я такая трезвенница, а потому, что я его не очень люблю. Ну, выпила бокал, и хватит. Зато я оказалась единственным трезвым членом во всей нашей компании, способным контролировать свои действия и наблюдать за действиями других. И вот что я увидела.

Не прошло и пятнадцати минут с начала нашего бражничанья, как Наталья Кочерыжка, потеряв всякое соображение, начала подливать шампанское из своего бокала в вазочку с мороженым и размешивать эту бурду ложечкой. На голове у неё был кокетливый платочек, который совсем съехал набок, так что его узелок оказался у неё на ухе, но это никого не смущало. На мой вопрос, что это она такое делает, Наташка глупо улыбнулась и ответила: «Кашку». А потом съела всю эту бурду из вазочки, предварительно размазав её по краям, как будто это и вправду была горячая каша.

Фирюня, тоже быстро наклюкавшись, бросала грозные взгляды в сторону метрдотельши, а потом стала строить ей рожи и даже показала язык. Надо сказать, что и та в долгу не оставалась и тоже строила Фире гримасы. Потом настроение у нашей Фирюни изменилось, потому что с соседнего столика к нам залетел воздушный шарик, и она стала перекидываться с соседями этим шариком и даже вроде бы как подобрела.

Но больше всех меня поразила Вера. Вечно такая «сурьёзная и в очках», наша Вера Александровна совсем отпустила вожжи и сидела с блаженным видом, при этом она одной рукой гладила по колену Евгения, а другой, кажется, Татьяну Н., и тоже по коленке. Вот это любвеобилие!

В гадюшнике было накурено и довольно холодно. Шампанское и холод сделали своё дело, и нам всем приспичило в туалет. Мне выпала честь отправиться туда вместе с Фирой. И тут, разумеется, наша Фира не преминула отличиться. Мы вошли вдвоём в тесную кабинку, и тут Фира умудрилась зацепиться петлёй кофты за крючок на двери. Чтобы не испортить вещь, мне пришлось долго повозиться. Пока мы занимались всем этим, в дверь отчаянно забарабанили. В конце концов, мне удалось разъединить эту петельку и крючок. Фира, благополучно снятая с крючка, оправила юбку, шапочку и откинула крючок с двери, в которую всё ещё продолжали стучать, со словами: «Какого же х-ра?»… и осеклась. В дверях стояла молодая девица лет эдак девятнадцати с такими признаками беременности, что можно было опасаться скоротечных родов. Думаю, только это обстоятельство избавило её от грозной филиппики нашей Фиры, которая уже, было, упёрла руки в боки и набрала воздуху в лёгкие. Мы просочились мимо огромного живота будущей мамочки, а она скрылась от нас за дверью кабины.

После этого мы гордо прошествовали за наш столик, при этом Фира сохраняла вид великосветской дамы и не выходила из этого образа до конца вечеринки. Впрочем, мы довольно скоро оттуда убрались, потому что было уже поздно, а назавтра надо было опять на работу. После этого похода мы окончательно убедились, что нашу кухню ничто не заменит.

* * *

Вы, наверное, уже поняли, что самой яркой личностью среди нашего достаточно пёстрого коллектива была Фира Ц. Она всегда рьяно отстаивала права нашего магазина и стояла на страже его интересов, но при этом не забывала и о своих. В связи с этим мне хочется вспомнить одну небольшую, но показательную историю, случившуюся в нашем магазине.

Глава 16. «О том, как Фира заговорила по-французски» (глава написана в 1987 году)