Люди Кода

Муса, обросший уже бородой, вынужденный следить за каждым своим словом и жестом, проклинал себя за непродуманность действий (поддался эмоциям, не посоветовался ни с И.Д.К., ни с Йосефом), но понимал, что сделать ничего нельзя, он и не хотел уходить сейчас, и нужно было жить по законам курайшитов, а какие там законы в шестом веке, да еще в Аравийской пустыне, в Мекке, вовсе еще не священной? Мусе казалось, что иссушающая жара выпарила из него все способности, он не мог, хотя и мучительно желал этого, вернуться в серую синеву Саграбала, и даже родная Газа, казавшаяся сейчас красивейшим местом во всех временах, была недоступна — как ни молил Аллаха Муса, как ни напрягал все уровни разума, подвластные его сознанию, сделать он ничего не мог. Он пришел сюда. Он остался здесь. Он ошибся. И нет пути назад. Нет пути.

Он был виноват перед Йосефом — почему-то именно эта вина казалась Мусе самой значительной.

Братья приняли рассказ отца на веру, и могло ли быть иначе? Фатима, жена Абд аль-Муталлиба, лишь на третий день преодолела внутреннюю неприязнь к посланцу богов и поцеловала Мусу в лоб, отчего ему почему-то захотелось плакать.

А потом привели в жертвенный загон храма Каабы десять верблюдов, и гадатель Хубал метал стрелы, и жребий пал на Мусу, и он понял, в чем был смысл жертвы, принесенной им во славу Аллаха, и закрыл глаза, чтобы ничего больше не видеть, но Абд аль-Муталлиб велел привести еще десять верблюдов, и снова стрелы указали на Мусу, а потом еще и еще… Он едва держался на ногах, тем более, что наступил полдень, и в загоне было невыносимо душно и зловонно. Сто верблюдов терлись друг о друга боками, когда гадатель провозгласил «боги говорят: хватит!»

На пире Муса сидел по правую руку от отца своего, а братья хлопали его по плечу и славили, хотя новоявленный Абдаллах и не верил в их искренность.

* * *

Первым ощущением И.Д.К. было ощущение распада сознания. И.Д.К. показалось, что мозг его распался на отдельные молекулы, которые в то же мгновение были разнесены на расстояние многих тысяч парсеков друг от друга. Он видел, чувствовал, слышал, обонял, но главное — понимал все, что обонял, слышал и видел. Понимание всего лишь стало одним из каналов восприятия — наравне со зрением.

Первое, что понял И.Д.К., была структура гравитационного поля Галактики. Звездная система, состоявшая из ста семидесяти семи миллиардов трехсот шестнадцати миллионов звезд, обладала стабильным полем тяготения, но в тридцати двух местах поле это казалось будто пробитым — на ровном золотистом фоне лежали темные капли. Мгновенное удивление сменилось мгновенным же пониманием — эти капли в обычном пространстве-времени были ничем иным, как массивными двойными системами, содержавшими черные дыры. Именно здесь, в эргосфере черной дыры, вращаясь вместе с падавшим веществом, возникали кванты измерений-сфирот, не совпадавших с традиционными пространством и временем.

Первым желанием И.Д.К. стало желание найти свою планету среди миллиардов, населяющих Галактику. Ответ он нашел сразу — Саграбала в Галактике не было. Не было его и в Местной системе галактик, а равно и в ближайших скоплениях, на которые И.Д.К. бросил взгляд, сразу и однозначно поняв, что искать Саграбал в четырехмерной Вселенной не имеет смысла.

Вслед за этим (вообще говоря — одновременно, но И.Д.К. подсознательно раскладывал собственное понимание на временные интервалы) И.Д.К. понял, что на Саграбал, где и когда бы он ни находился, привела их необходимость создания Миньяна — не в том, конечно, достаточно примитивном определении, которое дает ортодоксальный иудаизм, но в его истинном смысле, каковой и открылся И.Д.К. одновременно с иным знанием — знанием того, что Муса Шарафи может этот миньян разрушить, пусть из побуждений, благоразумных с его точки зрения и даже благородных.

Для не знающего сути разумность субъективна, а истины нет вообще — есть лишь представление.

Он вынырнул из коричневого пятна.

* * *

— Если, — сказал Йосеф, — поступком Мусы руководил Творец, то целью его было спасти избранный народ. Распространить Код.

— Благодарю тебя за это «если», — кивнул И.Д.К. — Не хочешь ли ты сказать, что, если поступком Мусы руководил Творец, то мы не должны ничего делать, что исправить и вернуть?

Йосеф долго молчал, глядя на коричневое пятно, висевшее в недвижном воздухе над строящимся городом — пятно слабо шевелилось, будто спящая амеба, и временами то ли сжималось едва ли не вдвое, то ли просто удалялось к облакам и возвращалось обратно.

— Уверен ли ты, — сказал, наконец, Йосеф, — что сумеешь определить положение Мусы в том прошлом, каким оно открылось именно его восприятию?

— Думаю, что смогу.

И.Д.К. мысленной командой направил свое тело вверх, Йосеф последовал за ним без лишних вопросов, а почему вдруг рядом оказался еще и Ричард, выяснилось лишь впоследствии, когда они вернулись, и Ричард рассказал о том, что следил за происходившим с момента исчезновения Мусы.

* * *