Люди легенд

А вокруг вставали столбы земли, плясали и, лихорадочно цепляясь друг за друга, падали деревья.

Гришин сидел, по–турецки поджав ноги, под расщепленной надвое сосной, и никто не решался предложить ему войти в блиндаж. К нему шли донесения. Их было много. А текст в общем один: «Патроны на исходе, запретил стрелять. Контратакую врукопашную. Настроение бойцов хорошее».

На глазах у Гришина разбомбило радиостанцию. Ершов упал над ней на колени.

— Начисто, — сказал он.

На глазах у Гришина были сбиты два наших самолета-разведчика, пытавшиеся выйти с нами на связь.

Связи с Большой землей больше не было.

Немецкие подразделения, прорывавшиеся в атаку, партизаны брали в клещи и уничтожали врукопашную. Это поубавило спеси. Массовые атаки прекратились. Буш решил взять полк измором, бомбами и снарядами.

И так — 12 дней. Пришел голод. Он подкрадывался медленно и незримо, а потом разом обрушился на полк. Сумки на плечах беспомощно обвисли. В них не было уже даже крошек от растертых сухарей. Лица почернели.

Резали и ели боевых коней. Ели сырыми. Костер стал предателем.

17 октября в полдень вдруг разом наступила тишина и в лесу пронзительно запахло горячей едой. Это не было обычным для немцев «прекращением войны» на обеденный перерыв: 12 дней и ночей они не позволяли себе и партизанам ни сна, ни отдыха. Если умолкали на час наземные войска, тут же появлялись самолеты.

К Гришину привели осведомленного «языка». Когда ему удалось справиться со своими омертвевшими от кляпа челюстями, он показал, что на этот день фельдмаршал Буш назначил последний срок «уничтожения банды Гришина». По показаниям обер–лейтенанта выходило, что Буш бесится. Неистребимая «Чертова дюжина» внушала ему мистический ужас. В операции, разработанной с обычной для гитлеровцев иезуитской пунктуальностью, между двумя огневыми подготовками была запланирована подготовка психологическая.

Немцы решили напомнить нам об иной — мирной и тихой жизни. Выкатить кухни под ветер и с 12.00 до 12.30 прекратили огонь.

Гришин резко поднялся с пенька и подошел к окопу. На дне его рядом с Сашей Стугагаым еще чуть подрагивал вобравший в себя недавнее землетрясение баян. Что сказал Гришин Ступину, никто не слышал. Но вдруг над лесом грянуло:

Эх, Андрюша, нам ли быть в печали?
Пой гармонь, играй на все лады!

Ступин стоял на высотке. Поставив ногу на пенек и склонив голову набок, он растягивал меха.

В окопах заулыбались. Голос у Сашки осип от голода и срывался. Выручал баян. Он гремел на весь лес отчаянно и лихо.

Немцы не выдержали. В 12.10 на высотку обрушился минометный огонь. Сашка снял ногу с пенька и пошел приплясывать:

Так запой, чтобы горы заплясали,
Чтоб зашуме…

Осколок попал Сашке в руку. Баян упал, рявкнул грозно и жалобно и умолк…

В 12.15 фашисты пошли в атаку, в ту самую, которая была намечена на 12.30 в этот день, 17 октября, как последняя. И эта атака была отбита!.. Да как!..

Снова наступило затишье. И Гришин позвал командиров на совет. В землянку, освещенную коптилкой, вошел комиссар Стрелков с политработниками, майор Пахомов, контрразведчики Милехин и Денисов, комбаты Москвин, Иванов, Матяш, Звездаев, Дулькин, командир прославленного диверсионного отряда «Победа», вошедшего в полк на правах 4–го батальона, Новиков.

Гришин оглядел их исхудалые, с запавшими глазами и выпяченными скулами лица…

— Начнем, как всегда, с обстановки. По расчетам противника, мы с вами доживаем последние часы. — Но голос звучал твердо. — Сегодня мы переживаем трагедию, завтра может наступить катастрофа. Рассчитывая на подход Красной Армии, мы допустили ошибку. У фронта свои, более важные для Родины задачи.

Он заходил по землянке, всунул в рот пустую трубку, пососал и сунул в карман.

— Нам остается либо красиво умереть… — рядом с землянкой разорвалось несколько снарядов, посыпался песок, но Гришин продолжал, не прерывая речи и не меняя тона… — либо сделать попытку прорваться… Итак, я решаю идти сегодня на прорыв. Есть ли другие мнения командиров?.. Нет?.. Слушайте приказ.

И он приказал батальонам в полночь бесшумно сняться с обороны, всех тяжелораненых взять на носилках на плечи, к больным и легкораненым прикрепить по одному здоровому партизану. Лагерь беженцев предупредить незадолго до прорыва и всех желающих взять с собой.

— Эх, помогла бы армия, хоть бы «ура» подкинула! — вздохнул кто-то.

Гришин вдруг рассмеялся своим заразительным смехом.

— Она поможет. Она подкинет! — сказал он.

Все с недоумением и надеждой посмотрели на разбитую рацию. Гришин снова рассмеялся. Потом обрисовал дерзкий план.

— Прорыв делаем на участке 747–го гренадерского немецкого полка, то есть на участке нашего 2–го батальона. Основной удар наносит батальон Москвина. Матяш и Новиков немедленно расширяют прорыв. Теперь слушайте. Болото проходимо! — и Гришин раскрыл основную хитрость плана.