Люди легенд

Хорошо еще, что глубокий снег мешал гитлеровцам маневрировать, иначе горстке партизан пришлось бы совсем туго. Но и так силы были слишком неравны. Уже по меньшей мере десять тяжелых и легких пулеметов врага протянули шнуры трассирующих пуль к партизанским позициям. В бой вступили и вражеские минометы. А у партизан боеприпасы были на исходе.

Держаться, ждать подкрепления становилось невозможным. Вот в этот-то критический момент из-под ветвей густой ели, росшей на самом краю просеки, раздалась короткая очередь Жориного «дегтяря», но ее оказалось достаточно, что бы тяжелый гитлеровский «станкач», особенно досаждавший партизанам, тут же замолк. Еще одна очередь — и прислуга еще одного пулемета уткнулась в глубокий снег.

Гитлеровцев охватила паника. Их пулеметчики, спасаясь от губительных очередей, которые разили без промаха, пятились и начали менять позиции. Вражеские солдаты не выдерживали, вскакивали, пытались бежать, но тут же падали, пятная кровью искрящийся снег.

Под прикрытием Жориного огня партизаны начали отходить к лагерю. А Жора, закопавшись по самую шею в снег, чтобы не был приметен его черный меховой бушлат, бил и бил по врагу из своего «дегтяря».

Но вот у Жоры осталось мало патронов. Снег вокруг ели, под которой он лежал, почернел от разрывов и от хвои и веток, сбитых пулями и осколками. Весь свой огонь гитлеровцы сосредоточили на отважном пулеметчике, который сидел у них, как кость поперек горла.

Надо было менять позицию…

— Давай, Ваня, жми за новыми дисками! — скомандовал Жора Кудинову. — Давай, говорю! Приказываю тебе! Ну!.. Я прикрою!

Нехотя Кудинов повиновался.

Жора остался один. Он то и дело менял позицию. Скинув меховую куртку и даже сапоги, чтобы легче было бегать, он мчался с одного места на другое, бил по врагу то справа, то слева, не подпуская к себе на расстояние, с которого можно было бы метнуть гранату…

Прошел добрый час, прежде чем на выручку Артозееву подоспела партизанская рота. Вместе с ней шел Кудинов, держа в обеих руках коробки с пулеметными дисками…

Со стороны просеки все еще доносилась стрельба. Жора держался!

Увидев свежие партизанские силы, враг начал поспешно отходить. Партизаны без боя овладели просекой.

— Жору ищите! — крикнуло сразу несколько голосов. — Жора, ты живой?..

Артозеев лежал ничком около перебитой осколком березки. В руке он сжимал гранату. Рядом стоял «дегтярь». А вокруг в разных позах валялись трупы убитых вражеских солдат…

— Жора погиб! — закричал Кудинов, бросаясь к товарищу.

Но тут Жора встал, спокойно вынул запал из гранаты и, похлопав Кудинова по плечу, проговорил:

— Это кто тебе сказал, что я погиб? Рано меня хоронить задумал! Бороду вот слегка припалило — это верно… А ну пошли трофеи подбирать!..

Трофеев было много. Семь легких и два тяжелых станковых пулемета да еще сорок девять саней с боеприпасами и амуницией притащили партизаны с «фашистского проспекта »!

И вот теперь Жора Артозеев, герой «фашистского проспекта», знаменитый разведчик, которого немцы называли «бородатым чертом», а партизаны ласково— «бородой», теперь Жора в нашем подрывном взводе!..

В феврале сорок третьего года подпольный Черниговский обком партии и командование нашего партизанского соединения во главе с А. Ф. Федоровым приняли решение разгромить крупный немецкий гарнизон в городе и на железнодорожной станции Корюковка и заодно освободить городскую тюрьму, в которой ждали расстрела триста местных жителей, заподозренных гитлеровцами в связях с партизанами. В операции принимала участие группа подрывников под командованием Жоры Артозеева. Был в этой группе и я.

Глухой ночью мы подошли к станции и расположились в мелком саженом соснячке, сквозь который ясно проглядывались движущиеся и неподвижные, яркие и тусклые станционные огоньки и темные контуры строений. Слева от нас чернел глубокий ров. Жора запретил разговаривать, курить и даже громко дышать. Враг был рядом. Со станции доносились железный лязг буферов, покрикивание маневрового паровоза, неясные голоса.

Пока мы ждали, Коля Денисов заминировал железную дорогу недалеко от входного семафора.

Я и Гриша Мыльников приготовили толовые шашки с короткими зажигательными трубками: по Жориной идее, взрывы этих шашек должны были изображать огонь артиллерии…

Начало светать. Во рву, который темнел неподалеку, замаячили какие-то странные предметы. Что-то было натыкано вкривь и вкось в лед, покрывавший дно. Мы присмотрелись. И волосы зашевелились у нас под шапками. Там, на дне рва, вмерзли в лед трупы людей: мы были как раз у того места, на котором фашисты расстреливали мирных жителей. Убитых, видно, наспех забросали снегом, снег растаял, и они лежали теперь, как в стеклянном саркофаге… В неясных Ледовых отблесках наступающего рассвета можно было разглядеть детскую растопыренную ручонку, вставшее колом женское платье и еще чьи-то руки и ноги…

— Смотри!.. Запоминай!.. Помни, как пойдем на станцию!.. — сдавленно прошептал мне в ухо Жора, лежавший рядом. Лицо Жоры изменилось, ноздри вздрагивали, глаза еще глубже запали под лохматые брови. Борода стояла торчком…