Люди на болоте. Дыхание грозы

себя свободнее. Но покоя не было и тут, жена дремала, будто ничего и не

случилось. Ложась рядом, едва сдерживая дрожь, он с упреком толкнул ее:

- Спишь!..

- А?.. Што?.. Што тебе?..

Грибок, переполненный только что пережитым, не ответил.

- Направил куда их? - зевнула жена.

- Направил! Тут чуть самого не направили... На тот свет!..

- Што ты плетешь?

- То, что слышишь!. Пропади ты пропадом, такая жизнь!

- Чего же он? .. Уполномоченный этот?

- Уполномоченный! Такой он уполномоченный, как я... Чтоб их земля не

носила!

- Кто ж это?

- Маслаки!

- А!.. - жена испуганно вскрикнула.

Закрыв дверь, Ганна минуту постояла в сенях, прислушиваясь к тому, что

происходит между бандитами и Василем.

Но разговора их она не могла разобрать. Попробовала подсмотреть в щель

возле двери - ничего не увидела.

Она вбежала в хату, глянула в окно. В темноте с трудом разобрала -

Василя пустили вперед, а сами хищными тенями понуро потянулись вслед.

Пошли не на улицу, а куда-то в сторону гумен.

Боже мой, что они хотят с ним сделать! Она тут же упрекнула себя: как

она могла послушаться бандитов, отойти, оставить его одного!

Ганна бросилась к порогу, но остановилась. В теплой тишине слышалось

легкое дыхание Хведьки, посапывание утомленного отца. Ганна склонилась над

кроватью:

- Тато... Тато...

Мачеха недовольно повернулась:

- Чего тебе!

- Бандиты! Маслак!

Отец сразу проснулся.

- Василя за гумна повели!..

- А, боже! - испуганно перекрестилась мачеха.

Ганна хотела сказать про дядьку Ахрема, но сдержалась:

мачеха не любит его.

Пока отец стоял возле окна, всматриваясь в фигуру, прятавшуюся совсем

близко за изгородью, Ганна в отчаянии думала, что делать, чем помочь ему,

любимому Васильку.

В тревоге о Василе она почти не думала о дядьке.

- Их тут не много. Всего человек пять... - С винтовками? - спросил отец.

- С обрезами... - Ганну томила его медлительность, его молчаливое

раздумье. - Людей надо оповестить! - нетерпеливо сказала она.

Отец снова поглядел в окно, за которым темнело поле.

- Как?

- Я сюда, этим окном, - на огород... На улицу...

- Одурела! - ужаснулась мачеха. - Да он тебя из обреза в момент!..

- Он не заметит.

- Погубить захотела всех! Если своей головы не жалко, то подумала бы

хоть об отцовой! О Хведьке подумала б!

- А вы б о Василе подумали! - в голосе Ганны послышались слезы.

- Ничего с ним не случится, с Василем твоим!

Ганна сделала шаг к окну, но мачеха опередила ее, раскинула руки.

- Не пущу!.. Тимох! - крикнула она. - Ты чего стоишь как пень! Не

видишь!

- Не надо! - мягко сказал Ганне отец. - Ничего ему не сделают.

- Не сделают!..

Ганна, давясь слезами обиды и отчаяния, отошла от мачехи, опустилась на

лавку. Тревога за Василя, за дядьку Ахрема, однако, скоро высушила ее

слезы. Она чутко вслушивалась в тишину села, улавливала дружный лай собак

со стороны пригуменья и с давящим беспокойством, со страхом ждала, что

вот-вот грянет выстрел, но всюду было тихо. Ни одного подозрительного

звука не услышала Ганна.

- Спят, скажи ты, все, как просо продавши... - удивился вслух отец.

- Кто спит, а кто сидит и не дышит, - отозвалась мачеха Она осторожно

подошла к окну в сторону поля. - Стоит, как пугало!..

Потом Ганна услышала неподалеку тихий свист. Насторожилась и

обрадовалась - тень-пугало, торчавшая за изгородью, удалялась от хаты.

- Пошел, - с облегчением отметил и отец.

Бандит скоро исчез в темном поле. Ганна встала, молча подалась в сени.

- Ты куда? - услышала она за собой голос мачехи.

- Туда же!.. Пойду посмотрю.

- Опять! Сама на рожон лезет!..

- Не трогай! - вступился отец.

Ганна осторожно приоткрыла наружную дверь, осмотрелась. Вокруг было

тихо, однако тишина эта не только не успокаивала, но даже настораживала.

Спускаясь с крыльца, Ганна невольно задерживала дыхание, боясь окрика.

Прижимаясь к стене, быстро перебежала за угол хаты и только тут на миг

оглянулась - не темнеет ли где-нибудь фигура бандита. Было по-прежнему

тихо, никто не стоял на ее пути.

И она, уже не оглядываясь, не прислушиваясь, переметнулась через

изгородь, прямиком через мокрые, по-осеннему голые огороды полетела к

Василевой хате.

По его двору от повети, пугавшей черным провалом, Ганна пошла тише. В

груди защемило от недоброго предчувствия: с Василем что-то случилось! Она

боялась представить себе - что, отгоняла страшные мысли, неясные,

неопределенные, сама спорила с собой, успокаивала себя, но страх за Василя

одолевал ее все сильнее. Боясь за него, она сновд упрекала себя, что ушла,

оставила его одного в такой момент...

Часто, нетерпеливо зазвенело стекло под ее пальцами.

- Тетка Алена!

Ждать, казалось, пришлось целую вечность. Она прижалась лбом к

холодному стеклу, стараясь увидеть, что там, в хате. Было темно, ничего

нельзя было разобрать. Наконец кто-то подошел к окну, послышался голос

старого Дениса:

- Кто там ни свет ни заря?

- Это я. Ганна Тимохова.

Знала уже, что Василя дома нет, похолодела от страха, но спросила:

- Василя нет?

За стеклом мелькнуло встревоженное лицо его матери.

- Василя?

Мгновенно открылась дверь.

- Я же думала!.. Он же к тебе...

- Мы стояли возле нашей хаты... Только вы не бойтесь. Еще ничего не

известно...