Люди на болоте. Дыхание грозы

он пока Шабету или кого другого, дак все равно житья не будет! Каждый день

думай, как бы не наткнуться на него, вечно оглядывайся, остерегайся! В

Куренях спрячешься разве где!.. Он же, если и не придушит сразу, дак

свободно дохнуть не даст!.. Следом будет красться всюду, подглядывать! Вся

их свора!.. Позор ведь такой для них! Разве ж они примирятся когда!.. -

Ганна рассудила: - Может, разве что - далеко куда убежать? И на глаза чтоб

не попадаться!..

Параска вдруг остановилась.

- Знаешь, что я решила? - Ганна увидела в глазах Параски радостную

решимость. Параска объявила: - Переходи ко мне!

- Куда?

- В школу!

Ганна смотрела Параске в глаза, будто надеялась, ожидала увидеть еще

что-то Странно сдержанным, недоверчивым был этот ее взгляд в первое

мгновение. Потом на Ганнино лицо легло раздумье, тяжелое, строгое.

- Не достанет, думаешь, там?.. - сказала нерешительно, неожиданно робко.

- Не сделает ничего! А попробует - по рукам дадим!

- Смелая ты - на словах!..

- Ив жизни смелости занимать не стану! Посмотришь, когда надо будет!

- Думаешь, уберечься можно?

- Не сомневайся!..

Ганна помолчала, все больше волнуясь. Она, со стороны было заметно, вся

горела от беспокойства.

- А что я там буду делать? - Пошутила будто: - .Детей учить?

- А как же. Вдвоем со мной! - Параска невольно смутилась, так жадно

ловила ее слова Ганна; начала говорить серьезно, деловито: - Детей я

поучу. А ты - помогать будешь, чем можешь... Убирать школу после занятий,

стряпать.. Знаешь, у меня столько хлопот в школе, что некогда сварить,

испечь. Да и, если сказать откровенно, не очень и получается это. А ты,

может, умеешь? - Параска снова не удержалась, усмехнулась.

Ганна, как и до этого не сводя с нее взволнованного, беспокойного

взгляда, кивнула головой:

- На ето я ученая...

В Ганне поднялась буря нетерпеливых, лихорадочных чувств, мыслей.

Радости, расчеты, тревоги, надежды - все кружилось, вихрилось,

беспрерывно, путано. Переживая эту бурю, Ганна вместе с тем ловила каждое

слово Параски...

- Работы хватит! Была бы охота! - подзадоривала ее Параска. - Детей у

нас знаешь сколько? Сто семь! Как ни смотри, а грязи за день наволокут -

за голову схватишься!

Правда, мы завели такой порядок: дети сами и убирать должны, и пол

скрести! Только разве они одни сделают все как надо! Два класса, коридор!

Да парты, да двери, да окна!.. Работы - лишь бы охота была! - Параска

подхватила Ганну под локоть, сказала с увлечением: - Весной огород

сообразим - на зависть всему району!.. А?

- Смотри, чтоб потом... не пожалела! - только и сказала Ганна.

Параска поняла, поклялась:

- И ты не пожалеешь!..

3

Сразу после этого они разошлись. Ганна направилась назад, в Курени,

чуть не бегом. Ноги ее, казалось, едва касались намокшей от дождей,

охолодавшей земли; в руках, во всем теле чувствовала она нетерпеливую

радостную силу, неудержимое стремление.

Но не прошла Ганна и полверсты, как вдруг с разбегу остановилась,

оглянулась. Беспокойный взгляд летел уже туда, куда шла Параска, с тоскою,

с нетерпением ловил даль дороги. Параски не было видно. Торчали только

сосны да вербы на кладбище.

Ветер бил в лицо, в грудь, и Ганна клонилась навстречу ему; было

похоже, что она намеревалась броситься за Параской. От ветра глаза

щурились, и это еще больше придавало лицу выражение решительности.

"Куда я иду? Зачем иду?! - мелькали мысли. - Батьку сказать? Зачем?

Поможет разве? Утешит ли это его? Придет время - узнает все... Скажешь

сейчас - еще до мачехи дойдет! Шум подымут. Добро пойти забрать? Жалко мне

добра того теперь! Что летошнего снегу! Пусть сгорит оно, пропадет

пропадом!.. Вместе с Корчами!.. Нет, забрать надо!

Какое оно ни на есть, там ведь - мамины ботинки! Чтоб они у Корчей

пропадали! Да и то - кофту хоть да юбку чистую иметь бы! Переодеться ведь

во что-то надо будет! .. Забрать надо!.. Мог бы, конечно, и батько взять!

Еще этих хлопот не хватало ему! Очень приятно ему будет показываться там

после всего! Да и вырвешь у них потом!.."

Когда шла к селу, словно бы следившему за ней хмурыми окошками,

дворами, стрехами хат и хлевов, чувствовала, как в груди растет и растет

тревога. Тревога охватила и когда глянула на родную хату, на купу черных

груш, на двор, по которому из хлева шла мачеха. Тревога еще усилилась,

когда пошла загуменной дорогой, все ближе, ближе к Корчам.

"Надо выбраться так, чтоб не заметил никто. Чтоб и подозрения не было

никакого... Конечно, чтоб на дороге ни старика не было, ни Евхима. Вот,

может, теперь и решиться.

Евхим, наверное, еще не вернулся!.. Забрать мамины ботинки, юбку, кофту

- и все. И ничего больше!.. И убежать скорей, никому не сказав!.. Лесом

убежать, чтоб не видел никто! Чтоб не вцепились сразу!.. Потом, конечно,

найдут!

А пусть потом грозятся, когда не одна буду! Когда под охраной, с

Параской! ..

А прибежит! Прибежит же! - подумала про Евхима. - Не уступит так! - В

груди похолодело. - Прилетит туда, как зверь ошалелый! Что ему школа, что

Параска!.. - Успокоила себя: - Прилетит - пусть прилетает! Пусть! Не

очень-то укусит!.. А и укусит - все равно! Все равно уж теперь!..

Хуже не будет!.."