Люди на болоте. Дыхание грозы

Надо же: там, как на беду, толпятся женщины, крутят перед ней

недоступный багрянец горшков - словно дразнят.

- Останутся! - равнодушно сказал Чернушка. - Не эти, так другие!

Мачеха продолжала ворчать:

- Шляются, шляются - раззявы! Только с панталыку сбивают других! Тут

разве пробиться из-за них купцу!..

- Пробьется, если появится...

- Пробьется! Жди!

Мачеха не верила. Не верила она и тогда, когда "купец"

этот наконец подошел, хотя чувствовала, что он не раззява, что

спрашивает, почем вьюны, не ради забавы, купить хочет.

Она знала: вьюнов близко не продают, заломила - полтинник за связку.

"Купец" удивился:

- Полтинник?!

- А что ж? Дорого, может?! - Она промолвила это так, будто говорила: да

разве повернется язык у кого-нибудь сказать такое, - а сама со страхом

следила, не испугался ли, не собирается ли отступить. Стараясь не

эьшустить, заспешила мягко и приветливо: - Вы ж посмотрите, сколько их

тут, в одной связке! Видите, сколько! Я и сосчитать не сосчитаю.

Столько за целый день не наберешь! Они ведь, как заберется в трясину

который, копай да копай, пока откопаешь... Тут же мяса сколько - только

что они сушеные! А мясо какое - это не какая-то там смердючая рыба! Вьюн!

- Вьюн-то вьюн... - "Купец" явно собирался уходить.

Мачеха видела: надежда готова была вот-вот пропасть.

Чернушиха с отчаянием подалась к "купцу":

- Ну хорошо! Дорого! А вы назовите свою цену!

- По тридцать пять...

- По тридцать пять? Так это ж... Я ж вам и так, можно сказать, ни за

что отдавила! - Мачехе снова попалась на глаза подвода с горшками: - Ну

ладно! Берите!.. Сколько штук?

Он брал все десять связок: хватит, видно, и на горшок, и на две миски.

Должно хватить!

- Ешьте на здоровье!

Как только человек отошел, прикрывая связки вьюнов рукавом пальто,

мачеха, зажав деньги в кулаке, заспешила к подводе с горшками и мисками.

Еще, кажется, не поздно, не все продано. Только спешить надо, совсем мало

остается!

А женщины идут и идут!..

Она вернулась назад успокоенная, счастливая.

- Вот, купилаТ - Мачеха постукала по горшку сухими костяшками пальцев,

послушала: - Звенят, как колокола!

Посуда ладная, только что - дороговизна!..

Y Когда она, обернув миски и горшок сеном, уложила их в телеге так,

чтобы, избави бог, не разбились или чтобы не украл какой-нибудь

бездельник-вор, которых тут шляется тьма, когда опять начала подыскивать

"купцов", - в толпе неожиданно появился Евхим. Он неторопливо шел с

Ларивоном, расталкивая толпу, с цигаркой на губе, поглядывал на всех с

самодовольной и задиристой улыбочкой: эх вы, люди, букашки суетливые,

мелюзга!

"Пьяный или так просто, охмелел? Молодой, богатый...

Удачливый. Все удается, чего только душа захочет... Зацепить, видно,

намеревается кого-нибудь, чтоб показать... какой он?"

Мачеха замахала ему рукой:

- Евхимко-о!

Он заметил Чернушков, направился к ним.

- Ну, как торг? - громко, весело спросил Евхим, окидывая взглядом все,

что лежало на возу. - Э, да вы тут с овечками, - боитесь расстаться? - Он

захохотал.

- Не берут овечек, грец его, - спокойно сказал Чернушка.

- И не глядят, Евхимко!..

- А мы думали, что расстаться боитесь! - поддержал Евхима Ларивон. Он

словно ждал, что и Ганна откликнется на эту шутку, но у той даже уголки

губ не дрогнули.

Евхим сдержал смех, но смотрел весело.

- Так, говорите, овец продаете? Почему ж их не покупают? Купцов - зон

сколько!

- Ат! Это купцы - сказал!.. Раззявы это, Евхимко, а не купцы!

- Есть и раззявы. А есть - и купцы! Надо только уметь найти их! Да

подцепить на крючок!

- Подцепишь их!

Евхим вдруг оторвал приклеившуюся к губе цигарку, бросил под ноги,

решительно сказал приятелю:

- Ларивон, надо купцов найти на овец!

- Ну, если надо, так...

- Идем!

Взглянув на Ганну, Евхим ловко повернулся и врезался в толпу. Взглядом

коршуна огляделся, поискал; толкаясь, огтесняя в сторону тех, кто

попадался на дороге, двинулся с Ларивоном, который покорно плелся вслед, в

толчею между возами. К ним оборачивались, ругали их, а они не оглядывались

- пристали к одной группе людей, послушали, к другой подошли...

Вернулись с городским человеком в короткой поддевке с заячьим

воротником и в перчатках - сначала вдвоем: "купец" и Ларивон. Евхим

появился только после того, как человек поглядел овец и стал

прицениваться. Подошел, будто незнакомый, подмигнул Чернушкам, чтобы

молчали, деловито, громко спросил:

- Чьи овцы?

Ларивон ответил:

- Да тут уже есть купец...

Евхим грубовато толкнул человека, как бы оттесняя его:

- Мало что есть! Мы еще поглядим, кто лучший купец! .. - Он обратился к

Чернушке: - Ваши овцы?

- Мои.

- Не лезь! - словно рассердился Ларивон. - Тут уже есть купец. Он

первый подошел. Его очередь - первая! Не суйся, чуешь! Не мешай!

- Первый, да худший! Он год торговаться будет! - Евхим, казалось, хотел

во что бы то ни стало перехватить овец.

Он даже полез рукой под поддевку, как бы желая достать деньги. Но когда

искоса глянул на "купца", увидел разочарованно - тот и не думал торопиться

брать овец! Уступал свое право Евхиму не споря, даже охотно! "Не

подцепили!" - подумал Евхим.

Не удалась эта затея и с другим "купцом", приведенным Ларивоном, и