Люди не ангелы

— Страховка у тебя была на корову?

— Была.

— Иди в канцелярию, оформи документ на страховку, потом поезжай в район, получи страховые гроши, доклади к ним из своего кармана и внеси в кассу!

На второй день Кузьма Лунатик, не поймав попутной машины, пешком направился проселочными дорогами в Будомир Погода стояла солнечная, мягкий ветерок гнал по небу ослепительно белые с задымленными краями облака. С вышины падал неумолчный звон жаворонков. Вдали черными жуками ползали по полям тракторы. Кузьме шлось легко и даже весело. Он уже смирился с тем, что придется ни за что ни про что раскошелиться, и с любопытством посматривал на свежую черноту засеянной земли, вдыхал ее пряную влагу и ощущал, что в нем радостно пошевеливается давно уснувшая душа хлебороба.

На стыке дорог, ведущих из Яровенек и из Лопушан, Кузьму Лунатика догнала голубая «Волга» и резко затормозила рядом с ним. Из машины выглянул шофер — уже не молодой, но и не старый дядька с приветливым, тронутым морщинами лицом. Измерив старца любопытно-изучающим взглядом, он спросил:

— Папаша, скажите, будь ласка, на Будомир как проехать?

— Прямехонько до леса, а потом вправо на шоссейку, а она, кроме как в Будомир, никуда не приведет, — охотно и бодро ответил Кузьма.

— Спасибо. А вы куда путь держите? — поинтересовался шофер.

— Я тоже в Будомир.

— Так садитесь, подвезу!

— Мне? В легковую? — изумился Лунатик. — Я ж в легковой не умею ехать! — И проворно уселся рядом с шофером. Захлопнул дверцу, поерзал на сиденье и, когда машина тронулась с места, сказал с радостной благодарностью: — Вот спасибо тебе, хлопче! Есть же добрые люди и промеж шоферов.

Не подозревал старый Кузьма, что шофер этот не кто иной, как секретарь обкома партии Федор Пантелеевич Квита.

— Живете в Будомире? — поинтересовался Квита.

— Нет, из Кохановки я. А в Будомир иду страховку получать.

— Беда стряслась?

— Ага. Корова в колхозе подохла.

— В колхозе? А при чем тут страховка?

— Моя корова подохла. Комета!

— В колхозе ваша корова? — Квита поглядывал на своего случайного собеседника с сомнением. — Не понимаю.

— Я и сам, хлопче, не понимаю. Как была жива коровка, так была не моя, колхозная. А как сдохла, так сразу же стала моя. — И Кузьма обстоятельно рассказал, как все было.

— А ваш Васюта не прав, — посмеиваясь, сказал Квита и, скосив на деда серый глаз, посоветовал: — Пожалуйтесь на него.

— Нет, человече добрый, — мотнул своей иконописной головой Кузьма. Мы жаловаться не привыкли: с начальством загрызешься — наплачешься потом.

— А вы все-таки попробуйте.

— И пробувать не буду! — категорически ответил старик, а затем ехидно спросил: — А ты на своего начальника пойдешь жаловаться?

— У меня начальник хороший.

— То тебе повезло, — Кузьма завистливо вздохнул.

— Ну, тогда знаете что? — настаивал на своем Квита. — Зайдите к секретарю райкома и не жалуйтесь, а посоветуйтесь. Спросите у него, правильно ли будет, если вот так случилось и с колхозника требуют деньги.

— Не пойду. Будет секретарь дохлой коровой заниматься! У него целый район на плечах. Да еще подумает, что я по знакомству к нему. Степка же Прокопов — наш, кохановский. Я его с пеленок знаю.

— Тем более удобно посоветоваться.

— Ты так думаешь? — заколебался Кузьма. — Треба покумекать.

За разговором не заметили, как приехали в Будомир — старинное, пыльное местечко, раскинувшееся на буграх. Квита умышленно остановил машину напротив рынка, и Кузьма, прежде чем проститься, достал из-за пазухи завязанный в узелок платочек и неторопливо стал развязывать его зубами, кося глаз на шофера, надеясь, что тот великодушно откажется от денег. А секретарю обкома было интересно узнать, сколько шоферы «лупят» с попутных пассажиров. Наконец старик протянул ему рублевку. Квита будто заколебался, а затем сказал:

— Не надо. Вам и так гроши нужны.

— Вот спасибо, человече добрый! — Кузьма поспешно спрятал рублевку в платок и ушел.

Минут через пять Федор Пантелеевич сидел в кабинете Степана Григоренко и рассказывал, какую прелюбопытную историю услышал он сегодня. А Степан Прокопович и не подозревал, что речь идет о случае, происшедшем в его районе.

— Вот гад! — бурно реагировал он на рассказ секретаря обкома. — Я бы с такого руководителя колхоза голову снял!

В это время в кабинет вошла секретарша, положила на стол папку с какими-то бумагами и, бросив виноватый взгляд на секретаря обкома, спросила у Григороенко:

— К вам никого не пускать? А то там какой-то дедок из Кохановки очень просится.

— Пошлите его ко второму, — ответил Степан Прокопович.

— Говорит, что надо только к вам.

— Да прими ты его, — вмешался в разговор Федор Пантелеевич, угадав, какой дедок сидит в приемной. — Мне даже интересно послушать, с какими делами ходят к тебе колхозники. — И, взяв газету, уселся на диван.

— Зовите! — сказал секретарше Григоренко.

Тут же в кабинете появился Кузьма Лунатик.

— Доброго дня тебе, Степан Прокопович! — торжественно поздоровался он, сдернув с большого лысого черепа картузишко и подозрительно глянув глубоко провалившимися глазами на человека, который сидел на диване и читал газету, закрывшись ею.