Люди неба

– Ну, во-первых, со мной всегда была мама. Она практически с первого дня от меня не отходила. Вот как только меня перевели в онкологический институт, даже после первой операции она уже ко мне приезжала, почти всегда была со мной. Потом, в онкологическом институте, она практически каждый день с утра до вечера – со мной, редко, когда ее не было. Друзья, конечно, мои. У меня очень много друзей. Когда я еще в первой больнице лежал после операции, ко мне перед Новым годом пришли друзья, зав отделением не смог даже в палату зайти. Ну, мне так чуть-чуть повезло, всех, кто мог ходить, на Новый год домой отпустили, поэтому друзья приехали, в палате я один был. И когда зав отделением пришел, все кровати были заняты друзьями, все сидели, меня как-то веселили, подбадривали. И он… Мама стала извиняться: «Простите, простите». Он говорит: «Не-не-не, все хорошо. Ему это сейчас нужно».

– И как вы восприняли эту болезнь? Как знак свыше, что вы должны изменить свою жизнь?

– Я стал просто задумываться о том, что в любой прекрасный день ты живой, здоровый, молодой, и через пять минут – ты полный инвалид, и можешь умереть в любой момент, а в храм ты не успел прийти. И вот хорошо, мне повезло, что меня откачали. А если бы не откачали, а я ни разу не исповедовался, ни разу не причащался, чем могло это закончиться? Господь, конечно, милостив, но все равно нужны какие-то шаги, какие-то попытки пытаться сделать, хотя бы попробовать сделать первый шаг к Богу. А там Господь поможет, Он Сам тебя примет в свои объятия, но надо сделать этот первый шаг. Для многих это очень тяжело.

Вы знаете, я, до того как попал в больницу и вообще стал ходить в храм, до этого все равно заходил в храм. Я раза 3–4 в год приходил в какой-нибудь храм, мимо которого я проходил. Заходил, ставил три свечи – Спасителю, Богородице и Николаю Чудотворцу, и выходил, у меня такой нимб над головой, крылья за спиной, такой «великий молитвенник Земли русской» был. Я выходил такой радостный, думал: ну, все, за всю семью молился, все хорошо. Пошел дальше. Еще я держал Великий пост, я вообще даже хлеба не ел. Мне друзья уже говорили: «В выходные можно есть морских гадов, креветок, еще что-то». Я им говорил: «Вы что, ненормальные? Это же морепродукты, их ни в коем случае нельзя». Они говорили: «Да нет, наверное, это ты у нас чуть-чуть не в себе». И вот я в один день зашел в храм, незадолго до болезни. В этот момент батюшка что-то сказал, а это вечерняя служба была. Все бухнулись на колени, головой в пол, и я один посреди храма стоял и думал: «Боже, сектанты какие-то, надо быстрее отсюда бежать». Я быстрее, быстрее так к выходу, к выходу. Вышел и думаю, да… Но я тогда не подозревал, что скоро я к ним присоединюсь. Господь, видно, посмотрел и сказал: «Наверное, надо ему помочь». И вот через какие-то скорби, через какие-то страдания постепенно так вот пришел в храм.

– После того как вы уже выздоровели, как вы шли к решению принять монашество?

– Ой, ну, это трудное было решение, честно скажу. Не бывает такого – решил и сразу пошел. Все равно это период какого-то обдумывания. А период обдумывания – потому что у тебя уже какая-то жизнь сформировалась, у тебя есть какая-то работа, друзья, распланированная жизнь, а ты пытаешься ее как-то изменить. Я года три думал об этом, если не больше. Вроде и хочется, а вроде и нет. Мы один день с духовником, еще когда я не был в монастыре, разговаривали, и он как-то мне сказал такую фразу: «Мы либо тебя повенчаем, либо рукоположим». Что такое «повенчать», я понимал, а что такое «пострижем», я не сильно понял. Я думал, что, ну, стрижечку сделать. Я ему говорю: «А пострижем – это как?»

Он говорит: «Ну, вот монахом можешь стать». А я ему говорю: «А что, разве можно?» Он говорит: «Ну, да. А почему нет?» И я ему честно сказал: «Я думал, что монахи – они откуда-то берутся». Он говорит: «Да, рождаемся сразу в клобуке и в рясе. Раз – так вот и появились такие сразу».

И я свято в это верил, ну, как бы думал. То есть я никогда не задумывался, откуда они берутся. Вот они есть и есть. А весь этот период – сначала ты приходишь трудником, послушником, иноком, монахом, – это вот как-то мимо меня пролетело, и я никогда не задумывался, пока он не сказал. И когда он это сказал, я еще тогда не совсем выздоровел, я еще тогда проходил химиотерапию, я стал уже тогда задумываться, что если выздоровею, то, наверное, можно будет идти в монастырь. Но раз ты уже подумал об этом, раз ты уже сказал, что ты планируешь, то отменить свое решение не так легко.