Люди огня

Потом был грохот, заглушивший раскаты грома. За окнами встало алое пламя, задрожали стекла. И все стихло.

Пошел дождь.

Мы вышли на улицу. Моя машина лежала кверху пузом и догорала. Вокруг были разбросаны обгоревшие куски металла.

— Суббота тебя спасла, — сказал Арье.

А мне надо было спасать моих людей. Шоферу уже не помочь. Среди охраны было несколько раненых. В саду Ханны выкорчевало деревья и с дома сорвало кусок крыши.

Ханна с Арье бросились оказывать первую помощь. Я звонил в скорую.

— Линия перегружена.

— Еще бы!

Позвонил Марку.

— Линия перегружена.

Плюнул. Позвонил еще.

Капитан моей охраны пытался сделать то же.

— Что случилось с машиной? — спросил я.

— Молния. Бензобак взорвался.

Я поморщился.

— Позвони в полицию. Отдел по борьбе с терроризмом. Пусть поищут остатки того «бензобака».

До скорой я достучался минут через двадцать. Ехали они еще сорок. Один из моих людей не дожил.

— На улицах пробки. Движение перекрыто, расчищают завалы.

Я не стал упрекать. Мне по-прежнему регулярно приходили Варфоломеевы графики. Задранные вверх кривые катастроф. По его данным более процента самолетов не долетали до аэродромов (в частности из-за природных катаклизмов). По авиакатастрофе в день на крупный город. Авиакомпании сворачивали деятельность. Я знал, что Эммануил тут ни при чем. Властелину Империи было крайне невыгодно ее разделение. Транспортная проблема изолировала страны, раскалывая его гигантское произведение. А значит — это еще одно доказательство того, что он не всесилен. «Скажешь ли тогда пред убивающим тебя: „я бог“? Ты же человек, а не Бог[73]».

У нас в Иерусалиме было поспокойнее. Я даже удивился, что за четыре месяца здесь ничего не случилось, кроме слабого землетрясения весной. И вот. Дождались.

Остатки взрывного устройства в моей машине так и не нашли. Оставалось поверить в молнию. Впрочем, если молнии бьют почти непрерывно — почему бы одной из них не угодить в мою машину?

Разрушения в городе были не очень велики, хотя и серьезнее, чем в Москве два года назад. Общее количество жертв не превысило двух десятков человек. «Суббота спасла»: в основном население сидело по домам и синагогам. Легко отделались.

Утром, первого Элула[74], меня разбудил звук, живо напомнивший мне Индию. Спросонья я решил, что я в каком-нибудь индуистском храме, и пуджари трубит в раковину. Потом мне объяснили, что это шофар, бараний рог, и в него будут трубить весь месяц, каждое утро, кроме субботы. Шофар даже не трубит — он ревет: печаль, мольба, зов. Зов неба или призыв к восстанию. Или военный сбор. «Первый ангел вострубил…» Думаю, что в шофар.

В начале Элула (то бишь в середине Августа) произошла казнь участников покушения. Я прислушался к Арье и сменил место. Их повесили у Дамасских ворот.

В тот же день я решился навестить Терезу. Не был более месяца. Через неделю после того памятного допроса я выписал из Италии скрипку Страдивари и послал ей. В качестве компенсации за моральный ущерб. Впрочем, знал, что не поможет.

Ее невольное признание пригодилось. Следы Илии отыскались в монастыре Мар-Саба (то есть святого Саввы), в пустыне к юго-востоку от Иерусалима, хотя его самого там уже не было. Я посылал туда Марка и Матвея. Монахов заставили принести присягу Эммануилу и всех допросили. Илия там был, но покинул обитель более месяца назад. Куда отправился? Клялись, что не знают. По крайней мере, те, кого мы отловили. Там пещер полно. Но ничего, найдем, я уверен.

Тереза сидела с ногами на кровати и читала. Когда я вошел, подняла глаза.

— Как вам мой подарок?

— Я к ней не прикасалась недели три. Пока не поняла, что я здесь не затем, чтобы холить свою гордыню. Хорошая скрипка.

— Страдивари.

— Не к чему было так тратиться. Я только любитель и в состоянии отличить приличный инструмент от плохого, но не хороший от очень хорошего. Они для меня звучат одинаково.

— Мне это ничего не стоило.

— Ах, да! Конечно.

— И зачем вы здесь? — спросил я.

Она посмотрела на меня вопросительно.

— Зачем вы здесь, если не для того, чтобы холить свою гордыню? — пояснил я.

— Я здесь для вас.

— Неужели?

Она не восприняла иронии.

— Кто спасает одну душу — спасает мир.

— Все надеетесь?

— Почему бы и нет?

— После всего?

— Бывает и хуже.

— Хуже? Я же, по-вашему, первый из апостолов Антихриста.

— Замечательно. Значит, до святого вам остался только один шаг.

— Ну и?

— Вам нужно стать еще сильнее. Чтобы подняться над собой и возвыситься до отречения.

— Это будет предательство. Он слишком много для меня сделал. И я его не оставлю.

— Не для вас, а с вами. Он ведет вас во тьму, шаг за шагом, преступление за преступлением.

— Он сделал меня сильнее.

— Дьявол затем и нужен, чтобы мы стали сильнее.

Я сел на жесткий стул с прикрученными к полу ножками. Скрипка Страдивари лежала рядом, на столе.

— Сыграй что-нибудь.

Она кивнула.