Люди особого склада

При воспоминании о тех днях и сегодня взволнованно бьется мое сердце. Помню одну тихую сентябрьскую ночь, такие ночи бывают часто в Белоруссии. Над головой небо будто стеклянное, и звезды кажутся особенно близкими к земле. Тишину нарушает только ветер, сдувающий с ветвей первые осенние листья. Я лежал на взгорке вблизи аэродрома, положив под себя ватную куртку. Глаза блуждали по восточному краю неба. Я ждал, что вот-вот среди множества синих звезд вспыхнут другие, летучие звезды — вестники Большой земли. Перед глазами всплывали волнующие картины Москвы — той Москвы, которую я помнил еще с мирных дней… Красная площадь, гранит Мавзолея, зубчатая стена и Спасская башня, ровные ряды молодых серебристых елей, высокие рубиновые звезды над дворцами Кремля. Сколько раз я ходил вокруг Кремля!.. И теперь, на партизанском аэродроме, мне казалось, что я снова прохожу знакомым путем, около Москвы-реки, по Каменному мосту, вблизи Боровицких ворот, около Манежа и Исторического музея. Но теперь башни Кремля вставали передо мной могучими воинами-богатырями с нахмуренным челом, несокрушимыми в бою.

Мне очень хотелось побывать в Москве. Зная, что меня вызывают, я все-таки не мог представить себе, что буду в родной столице. Легко понять, как обрадовался я, получив радиограмму. Но одно беспокоило меня: надолго ли меня вызывают? Я считал, что я не должен в такое суровое время оставлять товарищей по борьбе. Положение наше было довольно сложным. Гитлер бросил против партизан крупные силы. Отряды нашего соединения вели жестокие непрерывные бои на всей; территории Минской, Могилевской, Полесской, Барановичской и Пинской областей. Мы наносили врагу большие потери в живой силе и технике, срывали его планы. Но со дня на день нужно было ожидать подхода новых частей противника.

Время было очень напряженное. Надо больше активизировать деятельность подпольных партийных организаций, усилить их работу среди населения, увеличить боеспособность партизанских отрядов. Я неоднократно задавал себе вопрос: можно ли хотя бы на несколько дней оставить подпольный обком и отряды в такой ответственный момент? И хорошо ли вообще уезжать при таких обстоятельствах и оставлять боевых товарищей и друзей? Мне в то время казалось, что этим я даже обижу их.

Но потом я отогнал свои сомнения. Из Центрального партизанского штаба поступил вызов, а вызов штаба — приказ. А раз есть приказ, надо собираться. Мы все — члены бюро обкома, партийные руководители, командиры отрядов — правильно оценили эту поездку в Москву: это исключительно важное событие, оно будет иметь большое значение не только для нашего соединения, но и для развития партизанского движения в Белоруссии. Каждый из нас хорошо понимал, что в Москву нужно привезти точные сведения о деятельности белорусских партизан и получить там указания о дальнейшем развертывании всенародной борьбы с врагом.

Надо было видеть, с каким волнением и старанием готовились товарищи к моей командировке в Москву! Командиры отрядов ходили озабоченные. В своих рапортах им хотелось как можно подробнее рассказать об отрядах, о партизанах-бойцах и о их боевых делах. Члены обкома партии писали об опыте партийной работы в подполье, о политической работе в отрядах и среди населения. Идешь ночью и видишь: светится огонек в лесном шалаше. Заглянешь — и удивишься: после дневных боевых операций сидит при лампе командир отряда и пишет рапорт в Москву.

Приближалось время вылета. Мы вызвали в штаб на беседу командиров и комиссаров отрядов, секретарей подпольных райкомов. Мы не думали, что я надолго задержусь в Москве. Однако всем командирам и комиссарам отрядов надо хорошо знать свои задачи на ближайшее время. Мы считали необходимым поставить перед соединением в первую очередь две важные задачи.

Одна из них такова. В охранных и экспедиционных фашистских войсках были словацкие подразделения. Нам удалось выяснить, что многие словаки, насильно мобилизованные фашистами, не хотят воевать против нас. Словаки несли охрану на важнейших железнодорожных путях. Нашей задачей было взорвать эти мосты и парализовать движение врага. Надо было немедленно связаться со словаками, развернуть среди них агитацию и перетянуть на свою сторону. С помощью солдат и офицеров, сочувствующих нам, легче будет выполнить задачу деморализации тыла врага.

Наша разведка доносила, что многие словаки хотят перейти к партизанам, чтобы вместе бороться против немецких фашистов. Людей, сочувствующих нам, можно найти также и среди насильно мобилизованных поляков, румын, французов и даже среди немцев. Вот эту задачу мы и поставили перед партизанскими руководителями. Моим заместителям — Мачульскому, Бельскому, Бондарю и Варвашене — я посоветовал вести это дело осторожно, чтобы избежать неприятных случайностей.