Люди ПЕРЕХОДного периода

— Ну, а я там главный, если в общем и целом. Плюс совладелец на бо́льшую часть дела. Звать меня Гамлет, будем ещё раз знакомы, как говорится, — он протянул мне руку, и я её пожал во второй раз, стараясь сделать это заметно уважительней, чем в первый, — фамилия Айвазов. Это чтоб ты не забыл, — и подозрительно глянув на меня, решил попутно уточнить: — Сам-то не слыхал? — Я отрицательно мотнул головой, но на всякий случай раздумчиво задрал глаза в потолок, как бы освежая в памяти эту звучную фамилию. Так и не дождавшись другой реакции, Гамлет продолжил вводную речь, пробуя в то же время извлечь из этой беседы необходимые для себя детали: — Моё слово для них последнее, но только надо, чтоб и сам ты хотел душу в это дело вставить. Сам же говоришь — философия, а не просто пожрать, так или не так?

Он вытянул из бокового кармана длинную сигару, отщёлкнул кончик и стал её раскуривать, предварительно крутанув валиком золотой «Dupont». Рыба, не скрывая своего недоумения, бросила на Гамлета вопрошающий взгляд. Однако тот, явно не желая этого замечать, с независимым видом выпустил в воздух пару сизых облачков и развернулся ко мне уже весь, целиком:

— Как я понимаю, никаких серьёзных обязательств ни перед кем у тебя пока нет? — Он пожал плечами так, будто недавнего разговора на тему «сети не для всех» не было и в помине. — Ну, разве что потёрли малёк про то, про сё — как распрекрасно было б кишку твою козлиную волчатиной набить, шкурку саму от неё не кушать, а голубой пельмень на закуску пустить вместе с ногтями от летучей белки и ко всему этому правильный народ подогнать, чтоб без всяких там «вульгарибус». Ты, мне показалось, именно так остальных всех обозначил, кто неправильный? Верно ситуацию прикидываю, а, Герман?

Он говорил с едва заметным кавказским акцентом, тоном вполне приветливым и даже немного ласкающим слух. При этом речь его перемежалась словами заметно приблатнёнными, которые, однако, вполне органично вплетались в условно вежливые фразы и более чем доходчивые смыслы.

Произнеся эти слова, Гамлет посмотрел на меня так, что внутри у меня ни с того ни с сего стало холодно, а снаружи — прозрачно. Господи, если бы я только мог предвидеть, в какую географию плавно, слово за словом, заедет эта наша милая застольная болтовня! И с чего началось-то, с глупости, с жёлтой части мякоти авокадо, которая, если ковырнуть возле косточки, окажется чуть жирней, чем вся остальная.

— Э, стоп, стоп… — негромко, но со значением отозвалась со своего кресла Рыба, за всё это время не произнесшая ни звука. — Погоди, Гамлетик, я чего-то не поняла, ты о чём толкуешь-то? При чём тут ваша «Ереван-плаза»? Гера — это ж чисто мой кадр, я же его, можно сказать, своими руками сделала, сама выискала, воспитала и сама ж теперь к делу пристраиваю. Он мне всю сеть на концепт ставит, ты чего? Я же теперь его не только как рекламщика беру, я ведь ему собираюсь место шеф-повара — консультанта для всей ресторанной сети предложить, а ты тут с «Низом» со своим, понимаешь, влез, с трепангами какими-то никому не нужными, с Фисташкиными разными убогими. При чём они и при чём мой Герман?

— Вот именно, что «собиралась», — невозмутимо отреагировал Гамлет. — Пока собиралась, я натурально предложил и, считай, получил согласие. Нет, на законное твоё не претендую, Рыбонька, я порядок знаю. Тебе он пускай концепт-шманцепт плетёт, как вы там с ним намереваетесь, а у меня чисто шефом на службу встанет, кухня и всё такое: с козлами там глубоководными, пальцами от тёлок съедобными и с рогатой похлёбкой этой на какашках от ангелов. Всё по уму, никаких гнилых заходов.