Люди переменились

Третий ничего не сказал, он был занят едой — нарезав мелкими кусочками хлеб и брынзу, он осторожно отправлял их в рот и сосредоточенно жевал.

«Наверно, у него нет зубов», — подумал Мишо.

Дальше все пятеро ехали вместе и случилось так, что они попали в один взвод.

*

Лагерь Второго дивизиона 9-го артиллерийского полка располагался на берегу речушки, на другой стороне высились горные склоны, заросшие молодым дубом и грабом. В летние звездные ночи, позади огораживающей лагерь колючей проволоки стояла настораживающая тишина, нарушаемая, время от времени, тяжелыми шагами часовых.

Противоречивые чувства боролись в душе Лалю Бижева, находившегося в карауле. Тишина влекла его к себе, но в тоже время долг службы заставлял его вслушиваться в нее так, как будто она была ему враждебной. Душа его томилась от несоответствия между тем, чего ему хотелось, и тем, что он должен был делать. Тоскливое настроение постепенно овладело им. Все ему было в тягость — и винтовка, которую он держал на весу, и эти скрипящие сапоги, которые словно указывали на его местонахождение подкрадывающемуся в темноте врагу. Он нащупал пальцем холодную скобку спуска. Тишина, с которой ему вначале так хотелось слиться, начинала казаться ему опасной. Он часто посматривал в сторону палаток, с нетерпением ожидая, когда прозвучат шаги разводящего.

Одинокий выстрел разорвал тишину… за ним прогремел другой…

Поднятые по тревоге солдаты перешли речушку и, развернувшись цепью, пошли вверх по склону горы. Лалю Бижев приглядывался к солдатам, стараясь найти в цепи земляка, так бы он почувствовал себя более уверенно.

— А, это ты? — услышал он в темноте знакомый голос и радостно улыбнулся.

— Ты же был в карауле. Чего ты пошел? — спросил Ангел Христов.

— Фельдфебель видел меня, но ничего не сказал, я как и все…

— Вот дурень. Ежели бы мне так повезло… А теперь ползай в темноте по этим скалам, может быть, наберешься ума.

Мишо Бочваров придвинулся, глянул на унылую физиономию своего земляка и попытался его защитить:

— Приказ выступать был для всех.

Цепь вышла на гребень.

— Вперед, не отставай! — раздался голос командира взвода. Стрельба почти прекратилась, но Лалю продолжал пригибаться, продираясь сквозь кусты. Вдруг, прямо перед собой, он увидел ползущего на боку человека и, не отдавая себе отчета в том, что делает, прыгнул и навалился на него. Человек застонал и вцепился ему в горло, отталкивая от себя. Лалю приподнялся, мотая головой. Человек сжался в комок и, развернувшейся пружиной, ударил Лалю ногами. Тот опрокинулся навзничь.

— Эй! — закричал Лалю, — и в тот же миг кто-то тенью метнулся к человеку. Поднявшись, Лалю увидел, что Ангел Христов, прижав коленом лежащего ничком человека, заворачивает ему руки за спину. Подобрав винтовку, Лалю шмыгнул в кусты. Прибежал командир взвода.

— Кто его поймал? — спросил он.

— Я и он — Лалю Бижев, — ответил Ангел Христов.

— А где же он? — спросил взводный, ища глазами Лалю Бижева. Но того уже и след простыл.

Солдаты связали пленного, который оказался тощим подростком и притом раненым.

Над горами безучастно разливалась заря.

*

Буцев разорвал пакет и, по старой привычке, сначала посмотрел на подпись, затем прочел приказ.

— Приказано расстрелять пленного, — сказал он.

— Так точно! — не скрыл своей осведомленности адъютант.

— Но почему его не затребовали для допроса.

Адъютант только повел бровями, как бы говоря: «Мне не позволено знать о намерениях начальства».

— Доложите, что будет исполнено.

— Слушаюсь, господин майор! — адъютант понял, что разговор окончен, и повернулся кругом…

Буцев равнодушно воспринял сообщение о том, что при перестрелке взяли пленного, и даже забыл о нем, послав донесение в штаб полка. Но сейчас он заинтересовался пленным, не понимая, зачем нужно было так спешить с его расстрелом, и потому быстрыми шагами направился в лазарет.

Пленный лежал на койке. Полоса бинта перехватывала его каштановые волосы. Большие глаза и мягкие черты лица делали его похожим на девушку.

— Господин майор хочет поговорить с тобой, — врач взял раненого за плечо, пытаясь заставить его встать.

Парень только приподнялся на локтях. Буцев видел, что это не военный и недовольно поморщился. Сел на табурет и снял фуражку.

Парень снова опустил голову на подушку и губы его покривились, будто он пытался улыбнуться.

— Где был расположен ваш отряд? — спросил его Буцев, испытывая какую-то неловкость.

— Меня сразу ранило и я спрятался в кустах.

«Сущий ребенок», — подумал Буцев и неожиданно для себя спросил:

— Что вас, крестьян, заставило покинуть свои дома, хозяйства и уйти в лес?

— Нет у нас ничего, ни домов, ни хозяйств.

— Неужто народ здесь такой бедный?

— Так точно, бедный, господин майор, — услужливо вмешался врач.

— А что было делать, когда гитлеровские разбойники спалили дотла наше село, — ответил партизан и глаза его сверкнули.

— Как ты можешь так говорить о наших доблестных союзниках? — накинулся на него врач.