Люди переменились

— А дальше… Будто прокаженный я был для людей. За одну посватался, за другую — всюду мне от ворот поворот. В конце до деда Колю дошел: дочь его в девках засиделась — потому и отдали… Однако он поставил условие: чтобы не было на свадьбе красного флага. Что было делать? Может, не поверишь, но я согласился. А Петко Дянков, который теперь только о страде думает, все-таки вывесил знамя. К трубе привязал… Ты не думай, что я ничего не боюсь. И мне порой бывает боязно. Хоть прошел я через все мытарства. Но дело надо делать. Все кто-нибудь да должен быть первым… Да, ведь я о жене речь, повел. Так вот. Она добрая, трудолюбивая, любит чтоб порядок был в доме. Но у нее своя правда. Вот потому-то и нет у нас лада… — Стоян Влаев заглянул в глаза Мишо и продолжал: — Твоя, хоть и не поймет тебя, да все добрым словом встретит. Тяжело без ласки. А я в родном доме себя гостем чувствую…

— Подписи я снесу, — твердо сказал Мишо, прощаясь со Стояном.

Тот пошел, держась поближе к плетням.

Иван Портной, запиравший дверь своей корчмы, долго смотрел вслед одинокому мужчине, который, проходя мимо, будто бы ненароком прикрыл лицо рукой.

*

Мишо проснулся рано. Полегчало ему, когда он вчера вечером поведал Тотке кое-что из того, что и самому ему было не совсем ясно. Он встал тихо, стараясь не разбудить жену. Но сон ее был чутким.

— Уже уходишь? — открыла она глаза.

— Скоро вернусь.

— Не задерживайся, ты ведь знаешь, тревожится буду.

— Почему же?

— Да потому, что знаю теперь, чем ты занимаешься… Всегда теперь тревожиться буду. — Тотка набросила платок на плечи, вздрагивающие от утреннего холодка, и вышла за ним.

«Провожает его, словно во Фракию на заработки. Добрая она, только слишком сердца слушается, а от этого сила убывает, — скосилась на Тотку свекровь. — Мой-то с грудным ребенком на руках оставил меня. Ежели бы угождала я своему сердцу, не смогла бы выкормить и вырастить Мишо», — подумала она и пошла в свою комнату.

Рассвело. Первые лучи солнца стерли чуть заметные на росной траве следы и полегшая трава начала выпрямляться. Зазолотился заснеженный гребень горного хребта. Телега мягко затарахтела по еще влажной от росы дороге.

Пахать было не бог весть как трудно. Но что скажут люди: при муже мужскую работу делает! Это смущало Тотку и она старалась проехать через село незамеченной, чтобы как можно меньше людей видело ее. Впрягла коров. С поля взлетело несколько ворон, издали похожих на темные комья земли. Она воткнула лемех в землю и прикрикнула на коров, но они, почувствовав слабую женскую руку, потянули к меже. Однако немного погодя они успокоились и ровные борозды, как ломти хлеба, отрезанные привычной рукой, стали ложиться ей под ноги.

— Бог в помощь, молодица, — прервал ее мысли елейный голос.

— Дал тебе бог здоровья, — ответила Тотка и искоса взглянула на человека, который нарушил покой ее мыслей. Перед ней улыбаясь стоял Иван Портной.

— Н-но! — подогнала она коров. Не понравился ей взгляд этого человека. Все в селе знали, что одинокой женщине лучше не встречаться с ним в поле.

— А где же твой муженек? — сверлил ее взглядом Иван Портной.

— Дело у него в городе.

«Здесь что-то не так. Вчера допоздна в поле. Сегодня ни свет ни заря в городе», — затаил свои мысли Иван Портной.

— Что-то спозаранку оставляет он тебя одну, молодица. Аль не боится за тебя?

— Но-о! Пошли! — нарочно громко крикнула Тотка.

Мишо вернулся после полудня. Пришел прямо на поле. Глядя на мужа Тотка старалась понять, почему у него такое рассеянное, озабоченное лицо Она все еще сердилась, что он оставил ее пахать одну, и не спросила, что с ним. Мишо бросил куртку на телегу и взялся за поручи плуга.

— Н-но! — уверенно подогнал он коров.

Тотка сошла с борозды и любовно поглядела на склоненную над плугом широкую спину мужа.

— Утром Портной справлялся о тебе.

— Ты сказала ему, что я в городе?

— Сказала.

Мишо помолчал, помолчал и заговорил вдруг совсем о другом:

— Сегодня полк отправили в Македонию.

— Куда хотят, туда пусть и отправляют. Нас это не касается.

— И запасников взяли.

Тотка помрачнела, подумав, что Мишо снова уйдет в солдаты.

Солнце припекало, и поля под его лучами отливали свежекованной медью. Неподалеку две маленькие птички дрались из-за какой-то пушинки, которую в конце-концов отняла у них толстая ворона.

— Ах, ты воровка, — запустила в нее комком земли Тотка.

*

Все село высыпало на поле. Спешили покончить с жатвой и Бочваровы. Нужно убрать урожай побыстрей. Разве в такое время человек может знать, что его ожидает?

Солнце зашло и вечерняя прохлада легла на нагретую землю.

— Мама, пора уже кормить скотину, — напомнила Тотка свекрови.

— Ничего с ней не станется, потерпит!

В страду люди не щадили животных так же, как и себя.

— Иди, мама, хватит с тебя, — присоединился к Тотке и Мишо.

Уломали старуху. Она увязала сноп и отправилась в село.

— Как стемнеет, кончайте. И завтра будет день.

Старая Бочвариха давно косилась на сноху, но молчала. Тотка понимала в чем дело и все надеялась, что угодит ей. Но в это утро свекровь прямо сказала: