Люди переменились

— Ну, слава богу, подошла пора, — возбужденно топтался по двору Караколювец. — Как пойдут косьба да жатва, так потом до Димитрова дня конца не будет. — Дед любил говорить о предстоящей работе. Начинал ли таять снег — он собирался полоть, косьба пришла — ему уже виделась жатва.

Мужская рука не годится для прополки — груба, и потому спокон веку этим занимались женщины. Вот и сейчас Вагрила отправилась в поле. Невеселые мысли одолевали ее, и она шла через село, отчужденно глядя по сторонам.

— Тетя Вагрила! — она обернулась на знакомый голос.

К ней спешила Тотка, будто ждала ее.

— Полоть иду, — сказала Вагрила.

— Наши поля меньше, пропололи уже.

— Ну и слава богу.

— Каждый год семена перебираем, и откуда этот сорняк берется! Лезет так, что хлеб заглушает.

— И с людьми, Тота, иной раз так бывает. Ты его все добру учишь, а он себе растет сорняком.

Тотка промолчала. Сейчас ее волновало другое. Вагрила пустила веретено и долго оглядывала ее коренастую, полную фигуру.

— Пополнела ты, смотрю.

Тотка отвернулась и всхлипнула.

Улыбка пропала с лица Вагрилы.

— Каждому свое. — Она остановила веретено и едва заметно улыбаясь успокоила Тотку:

— Чего уж тут плакать, радоваться надо.

— Я-то рада, да свекровь попрекает, что так поспешили.

— Чего ждать, — покуда надорвешься и родить уже не сможешь?

— Твоя правда, — прошептала Тотка и глаза ее радостно заблестели.

Вагрила посмотрела на пыльную дорогу, которая лежала перед ней, и на прощанье сказала:

— Была бы ты виновата, если бы не хотела его, а так — другое дело. Так что не переживай особенно, — простилась с Тоткой и пошла своей дорогой.

Придя на поле, Вагрила воткнула прялку в межу и набросилась на сорняки. С жалостью глядя на захиревшие в их тени ростки пшеницы, она с каким-то злым исступлением резала толстые стебли: «Чтобы и семя ваше исчезло»…

Заходящее весеннее солнце уже не грело. Оно расплылось над темной вершиной, подожгло небо и утонуло в собственном огне.

Вагрила шла неспешно. Ей было приятно смотреть на хлеба вокруг. Но потом, перебравшись через речушку и выйдя на луг, она пошла быстрее, и вскоре нагнала Пену Влаиню.

— Пена, колода у тебя с собой?

— Разве я тебя спрашиваю, носишь ли ты в жатву серп? — усмехнулась Пена и остановилась, пропуская вперед Вагрилу.

— Хочу свести тебя к одной молодице. Да не сегодня, а как-нибудь в другой раз.

— Молодым у меня все хорошие карты выпадают, — поняла ее Пена.

— Так и надо, — улыбнулась ей Вагрила и свернула на свою улицу. У калитки стояли ее муж, Стоян Влаев и Мишо Бочваров.

Стоян Влаев, увидев ее, пошел вверх по улице. Следом за ним зашагал, как-то неуклюже раскачивая свое крупное тело, Мишо Бочваров.

«И когда же угомонится Стоян! Испортит хорошего парня, будет Тотка потом страдать», — грустно подумала она и подошла к мужу.

— Чего они от тебя хотели?

— Подпись, — не смог обмануть Петкан.

— Какую подпись?

— Насчет дружбы…

— И ты подписался?

Петкан только переступил с ноги на ногу, и она поняла, что он подписался.

*

На старом скрещении дорог отдыхал вечер. В небе неслышно перешептывались звезды. Тишина над лесами и лугами становилась тревожной.

Мишо пришел на условленное место и сел на траву. Запаздывает он с работой, другие уже когда вспахали… Завтра и он начнет пахать в Крушаке… Быстрые шаги спугнули его мысли и он с досадой всмотрелся в темноту. Увидев его, Стоян насмешливо улыбнулся.

— Ждешь? — и сел рядом. Мишо только взглянул на него, но ничего не сказал. Пришел и Петко Дянков.

— Земля разбухла от влаги, брось камень — и тот прорастет, — сказал он, подсаживаясь к ним.

Мишо посмотрел на затихшие в темноте поля и глубоко вздохнул.

— Кто отнесет подписи? Давайте разберемся скорей, а то дело меня ждет.

— А меня танцульки! — кольнул его взглядом Стоян.

— Завтра отнесем, — сказал Петко.

— А кто понесет?

— Мне нельзя. Я у них на заметке, — сказал Стоян.

— Кто же тогда? — спросил Мишо, чувствуя на себе пристальный взгляд Петко Дянкова. Помолчал немного и твердо сказал:

— Я пойду!

Мишо сунул пакет за пазуху и встал. Как он теперь посмотрит Тотке в глаза?

Некоторое время шли молча. Потом, когда Петко простился с ними и ушел, Стоян спросил, напрямик Мишо.

— Жена знает, чем ты занимаешься?

Мишо посмотрел на него удивленно.

— А моя… Знал бы ты, какая она. Я ведь поздно женился. Ты тогда еще вот такой был. Когда исключили меня из училища я вернулся в село. «Сумасшедший» — набросились на меня все, даже мать… Потом суд, тюрьма… Когда вышел на волю, отец уже помер, мать тоже не дождалась меня. Братья захотели делиться. Хозяйство было большое. Ну, разделились мы. Трудно было одному. Решил жениться. Осмотрелся я — годы мои молодые пролетели… — Стоян, словно запнувшись, умолк.

— Ну, а дальше что? — спросил Мишо, забывая, что торопился домой. Стоян Влаев в этот момент показался ему другим, более близким.